Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

Когда осенью 1944 г. фронт стал подходить к Будапешту, не было принято никакого политического решения относительно судьбы населения. Венгры сами не смогли бы организовать эвакуацию, а немцы попросту не были заинтересованы в том, чтобы помогать в этом. Поэтому сначала миллионам жителей столицы предложили самостоятельно покинуть город. Соответствующие плакаты появились на улицах еще 7 ноября 1944 г. Одновременно началась эвакуация школ, которая шла очень медленными темпами. Вождь партии «Скрещенные стрелы» Ференц Салаши сначала планировал покинуть столицу вместе с правительством. Он изменил свою точку зрения только после того, как 8 ноября немецкий посланник Эдмунд Веезенмайер проинформировал его о том, что немецкое посольство намерено остаться в венгерской столице даже в случае, если ее покинет правительство страны.

В качестве «увертюры» к осаде в два часа ночи 4 ноября была взорвана секция моста Маргит, соединявшего Пешт и остров Маргит. И пусть в городе еще не был слышен грохот орудийных разрывов, первые взрывы ошеломили жителей. Миклош Коваловски писал в своем дневнике:

«Когда мы подъехали к месту напротив Театра комедии, все были потрясены, услышав мощный взрыв… Я побежал обратно к набережной Дуная, где собралась огромная толпа людей. Это было ужасное зрелище. Со стороны Пешта обрушились две арки моста. Трамваи, автомобили и сотни людей оказались в воде. Вот из воды снова показались обломки двух изуродованных покалеченных трамваев номер 6, послышались стоны раненых. С рельс свешивались тела, в бурлящей воде плавали мертвые и раненые. С пароходов, лодок и полицейских катеров пытались спасти тех, кого можно. Во время взрыва на мосту было примерно 800 человек».

Точное число жертв так и осталось неизвестно: по современным подсчетам, их было примерно 600 человек. По тем же данным, взрыв произошел оттого, что немцы в то время устанавливали мощные заряды взрывчатки, но пока не собирались ее подрывать. Взрыв произошел после попадания на взрыватель случайной искры от проходившего мимо парохода. В числе погибших были и сорок немецких саперов, которые устанавливали заряды.

После этого были отданы многочисленные распоряжения об эвакуации населения из пригородов Пешта. 10 ноября появились приказы об эвакуации наиболее угрожаемых районов: Кишпешт, Пештсентержебет, Пештсентлёринц и Шорокшар. Но и после этого лишь немногие жители решили переселиться поближе к центру города. Через несколько дней приказ был отменен, так как эвакуированных не смогли обеспечить жильем. 4 декабря объявили об эвакуации с острова Чепель, но и это решение отменили после громких протестов местного населения. К 27 декабря, когда кольцо окружения сомкнулось полностью, столицу оставили примерно 100 тысяч жителей, однако большинство решило остаться и переждать надвигающиеся события. Уполномоченный правительством за эвакуацию Шандор Мадьяроши отмечал:

«Отданное 26 ноября распоряжение об эвакуации не было выполнено из-за саботажа со стороны MAV (Управление железных дорог Венгрии), которое выделило всего 35 вагонов вместо 353, как было запланировано для эвакуации… Кочегары и техники так и не появились на станциях… А большинство населения предпочло эвакуации ужасы оккупации большевистскими ордами».

Русская колония в Будапеште продолжала функционировать даже во время осады. В ее состав входил ряд исторических фигур, таких как граф Михаил Кутузов-Толстой, генерал Борис Шульгин, священник православного прихода граф Пушкин. Кутузов-Толстой в качестве представителя шведского посольства остался в городе для того, чтобы опекать госпиталь для тяжелораненых советских военнопленных, персонал которого составляли в основном выходцы из Польши. Их работе не препятствовали даже во время осады. В городе оставалась и племянница Уинстона Черчилля, которую, казалось, больше всего волновала разлука с любимой собакой.

Впервые гражданское население привлекли к строительству оборонительных сооружений 7 ноября. В районе Кишпешт собралось около 15 тысяч человек, но в результате авианалетов, артиллерийского обстрела и отсутствия организации они разбежались, даже не приступив к работам. Впоследствии мероприятия такого масштаба больше не организовывали. 19 ноября, несмотря на то что была объявлена обязательная трудовая повинность, удалось собрать всего лишь несколько сот горожан.

Глава организации партии «Скрещенные стрелы» в Будапеште Дьюла Мохай занял пост мэра города 14 ноября. На следующий же день он отдал распоряжение о привлечении к земляным работам всех мужчин с 1912 по 1923 год рождения. На это откликнулось всего около пятисот человек, поскольку, как позже выяснилось, привлекаемые к работам в начале ноября «рассказывали, что после того, как они прошли пешком несколько километров, им объявили, что данное распоряжение отменили». 20 ноября на острове Чепель удалось привлечь к работам всего двести человек. Многие сотрудники полиции и жандармерии либо были мобилизованы в боевые части, либо решили просто игнорировать бессмысленные, с их точки зрения, указания, а без их участия жителей невозможно было заставить работать. С начала декабря активисты партии «Скрещенные стрелы» стали обходить все частные и государственные организации и требовать от их сотрудников добровольно отработать хотя бы один день. Но население так и осталось абсолютно пассивным.

Будапешт зимы 1944 г. называли «вторым Сталинградом» как в донесениях венгерских военных, так и в советских пропагандистских листовках, сбрасывавшихся с воздуха. Не случайно 23 декабря командование венгерского I армейского корпуса распорядилось изготовить специальный нагрудный знак для оборонявших город солдат, по подобию знаков за Крит, Африку или Крым и прочих боевых наград, распространенных в немецкой армии. Немцы также планировали ввести свой знак за оборону Будапешта, прототип которого был обнаружен после неудачного прорыва. Знак представлял собой имперского орла, воспарившего над горящим Королевским замком на фоне неба с множеством самолетов и парашютов с контейнерами. Позже правительство салашистов даже планировало ввести награду под названием «Крест героев Будапешта», но к февралю 1945 г. вряд ли остались те, кому можно было бы ее вручить. Из-за бюрократических задержек даже те немногие венгерские солдаты, которым удалось спастись бегством из города, так и не получили ее.

В ноябре начало резко ухудшаться положение с продовольствием. Некоторые продукты поступали с большими перебоями, а свежее мясо вообще стало редкостью. Из-за проблем административного характера даже то, что было доступно на местном рынке, не представлялось возможным эффективно использовать. 10 декабря была неожиданно эвакуирована большая свиноферма в Тетеньи; при этом многие животные сбежали и скрылись в ближайшем лесу Камара-Эрдё. Кто-то из шокированных очевидцев писал:

«Люди пилили глотки бедных животных перочинными ножами и тащили их за собой еще полуживыми. Еще живые свиньи от голода лизали кровь своих собратьев, а в это время люди старались разбить им головы камнями. В этой ужасной охоте принимал участие какой-то солдат. Его просили застрелить свинью, что он и делал за 50— 100 пенгё. Это было похоже на один из тех летних ресторанов, где посетитель выбирает себе цыпленка из многих находящихся во дворе, которому предназначено стать жареной курятиной на его тарелке».