Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

Июль 2012 года, Париж

– Благодарим вас, мадам, – услышала Анна мгновение спустя, после того, как, завершив последний пируэт вариации, застыла на кончике пуанта. Опустившись на стопу, перевела дыхание и изящно поклонилась. Ну вот и все. Сейчас или никогда – она сделала все что смогла, выложилась на сто, о нет, на двести процентов. Больше года выматывающего экзерсиса и бесконечных репетиций – она все вложила в этот показ.

За две недели до того Анну попросили зайти к директору Гарнье. Подобное приглашение могло означать что угодно – вплоть до отказа финансировать ее дальнейшую реабилитацию. С замиранием сердца зайдя в роскошный кабинет мсье Жоэля, она увидела там еще одного человека – очень старую женщину, которая зябко куталась в шиншилловый палантин, несмотря на жаркий июльский день. В кабинете царил полумрак, директор сидел за огромным письменным столом, оригиналом второй империи, а старая мадам, по виду – настоящая балетная дива времен дягилевских сезонов, расположилась в глубоком бархатном кресле. Анне понадобилось всего пара мгновений, чтобы понять, кто это – парижская этуаль[134], прима мирового класса – Иветт Шовире. Много лет она блистала на подмостках Опера Гарнье, потом руководила Эколь де ла данс, но уже несколько лет мало появлялась на людях. По расчетам Анны, ей должно быть лет сто… Ну надо же…

– Дорогая Анна! – мсье Жоэль вышел ей навстречу из-за стола. Она пожала протянутую им руку, и он усадил ее на стул, стоявший напротив. – Благодарю вас, что пришли.

– Вы очень добры. – Анна благодарно улыбнулась, но улыбка вышла явно натянутой, так как она все еще не знала, чего ожидать от этой встречи. По опыту работы в московском театре она знала – внезапные вызовы к начальству не сулят ничего хорошего.

– Вы знакомы с мадам Шовире? – запоздало спохватился мсье Жоэль.

– К сожалению, нет, – покачала головой Анна.

Дива величественно ей кивнула.

– Для меня честь, мадам, – вежливо сказала Анна.

– Хорошо, что вы не стали сразу уверять, что восхищались моим искусством, – дребезжаще рассмеялась Иветт.

– К сожалению, – смутилась Анна, – я же…

– Конечно, нет, – усмехнулась Иветт, – ваших родителей на свете еще не было, когда я закончила карьеру.

Анна смело посмотрела ей в глаза.

– Мадам, я видела ваш танец. В моей школе, на истории балетного искусства нам показывали вашу «Жизель» как эталон заглавной партии.

– Неужели? – дива казалась польщенной. – Как мило… Итак…

– Итак, – подхватил мсье Жоэль. – Дорогая Анна, как у вас дела?

Анна смешалась:

– Все хорошо благодаря вам. Спасибо.

– Пожалуйста, – улыбнулся он. – Но хотелось бы узнать, каковы ваши планы, мадам?

Значит, все же момент настал! Вот сейчас они скажут, что пора ей освободить помещение. Анна сглотнула ком в горле.

– Я не знаю, – честно ответила она. – А это важно?

Мсье Жоэль снова улыбнулся.

– Чего вы испугались?

– Я не…

– Знаю. Знаю… Вы испугались, что Гарнье попросит вас больше не злоупотреблять нашим гостеприимством. Напрасно. Мы предложили вам помощь до вашей полной реабилитации, но никто вас не торопит… Или вы уже полностью восстановились?

Анна задумалась – полностью ли она восстановилась? Готова ли она расстаться с этим театром? Пусть не с его сценой, пусть всего лишь со стенами, которые она полюбила. Но нельзя обманывать людей, с такой добротой относившихся к ней…

– Почти, мсье Жоэль. Да, я практически восстановилась…

– Судя по дошедшим до меня отзывам, так и есть, – заявил директор Гарнье.

– Отзывам? – растерялась Анна. – Каким отзывам?

– Мне посчастливилось быть приглашенной в ваше посольство месяц назад, – объявила Иветт. – И я видела ваше па-де-де.

Анна перевела дыхание. Как причудливы пируэты судьбы. А как Митя уговаривал ее не отказываться от участия в этом концерте! Кто бы мог подумать… И что теперь?..

– Вы, вероятно, гадаете – что же теперь с вами будет… Я поинтересовался вашими планами не из праздного любопытства. Вы собираетесь вернуться в Москву?

– В Москву? – переспросила Анна. – О нет! В Москву я вряд ли вернусь.

– Хорошо! – директор даже обрадовался. – Тогда, может быть, вы рассмотрите наше предложение об ангажементе?

Ее сердце замерло. Ангажемент в Гарнье? Он ее разыгрывает?

Из глубокого кресла послышался тихий смешок:

– Ты совсем запугал девочку, Николя. Объясни ей все.

– А что, разве я не объяснил? – растерялся Жоэль. – Разве нет?

Анна вымученно улыбнулась:

– Нет…

– Pardonnez-moi[135], – директор потер руки. – Тогда начнем с самого начала… Дирекция склонна предложить вам, мадам, ангажемент в балетную труппу Гарнье, скажем, на двадцать спектаклей в год. Сначала на пару лет. А там посмотрим…

Анна распахнула глаза – двадцать спектаклей! По два спектакля в месяц – она даже предположить такого не могла! В самых смелых мечтах!

– Она онемела, – прошелестела Иветт из кресла. – Но ты, дорогой мой Николя, как всегда, не договариваешь…

Директор Гарнье смутился:

– Ну да, ну да… есть одно обстоятельство. Не очень-то приятное… Простите, мадам…

– Да говори уже! – рявкнула дива. – Чего тянешь…

– Да. Поймите меня правильно, мадам. Не все в директорате и попечительском совете уверены, что вы полностью восстановились и сможете взять на себя такой труд, как танцевать главную партию в спектакле из трех, а то и из четырех актов. Опять же поймите правильно – все настроены к вам доброжелательно, речь идет не о театральных склоках, мадам, а всего лишь…

– Я поняла, – Анна успокаивающе улыбнулась, ощущая неловкость, что пожилой человек оправдывается перед ней. – Что от меня требуется? Я должна показаться?

Мсье Жоэль вздохнул с огромным облегчением. Наконец-то главное произнесено, и, кажется, русская примадонна не сочла для себя унизительным подобный показ – как правило, такие проводятся при конкурсном замещении вакансий солистов и кордебалета. Любая из звезд подобного масштаба сочла бы себя оскорбленной.

– Принимая во внимание ваше участие к моей беде, было бы черной неблагодарностью отказаться. И сомнения ваших коллег абсолютно понятны. Разумеется, я готова. Назначьте день и назовите номер, который я должна показать. Или номера…

– Сумасшествие Жизели, – раздалось из кресла.

– Почему? – удивился директор, – Иветт, придумай что-нибудь другое! Что-нибудь более выигрышное по сложности!