Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Батальон смерти - Мария Бочкарева

Батальон смерти - Мария Бочкарева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 81
Перейти на страницу:

Письмо мое потрясло Дарью Максимовну. Она тут же попыталась получить разрешение повидать меня. Но когда обратилась в солдатскую секцию Московского Совета за пропуском на свидание с Бочкаревой, ее тут же объявили корниловкой. И трудно сказать, чем бы это все кончилось, если бы ее сын Степан, тот самый парень, служивший в моей роте, благодаря которому и завязалась дружба между мной и его матерью, не оказался одним из большевистских начальников. Дарья Максимовна стала кричать, что она мать Степана Васильева, руководителя такого-то учреждения, и тогда послали за Степаном, чтобы удостоверить ее личность.

Это спасло ее от сурового наказания. Дарья Максимовна попросила сына вмешаться и защитить меня, но он отказался, заявив, что не может помогать человеку, связанному дружбой с Корниловым. Тем не менее он выхлопотал для матери пропуск на свидание со мной. В дальнейшем он внял ее мольбам и замолвил за меня слово, объяснив вышестоящему начальству, что я на самом деле лишь простая крестьянка, ничего не понимающая в политике.

На четвертый день пребывания в тюрьме я получила четверть фунта хлеба, немного чая и два кусочка сахара. Хлеб был очень черным, с примесью соломы, и совершенно несъедобным. Я не смогла даже взять его в рот и довольствовалась тремя кружками чая. Позднее в камеру вошел какой-то матрос и, именуя меня «товарищем», сообщил, что в комнате для свиданий меня ждет некая Васильева. Я была настолько слаба, что не могла сделать и нескольких шагов без чьей-либо помощи. Едва встала и сделала один шаг, как силы покинули меня, и я повалилась на нары.

– Ты что, больна? – спросил матрос.

– Да, – пробормотала я.

Тогда он взял меня под руку, проводил в комнату для свиданий и посадил на стул. После этой совсем маленькой «прогулки» я вспотела от слабости, голова кружилась и все плыло перед глазами. Когда Дарья Максимовна увидела меня, то бросилась мне на шею и заплакала. Повернувшись к сидевшим там служащим, она с горечью воскликнула:

– Как же посмели арестовать и истязать такую женщину! Она была так добра к солдатам, ей пришлось так много испытать ради ваших же братьев!

Потом Дарья Максимовна развернула пакет, вынула из него немного хлеба и масла и отдала мне.

– Вот, Манечка, здесь четверть фунта хлеба. Мы сегодня получили три восьмых фунта, а вот четвертушка масла… Вся наша норма.

Я была бесконечно благодарна этой милой женщине и ее детям, которые ради меня отказались от своего дневного пайка. Хлеб оказался хорошим. Дарья Максимовна рассказала, как теперь трудно прокормить всю семью, поскольку даже этот скудный паек не всегда удавалось получить.

Я поведала ей о своих бедах и о том, что меня, видимо, ждет суровый приговор, просила написать моей матери, если расстреляют.

В этом ужасном каземате я провела целых две недели, прежде чем меня вызвали в трибунал. Когда под конвоем вели по Тверской, главной улице Москвы, прохожие узнавали меня. Трибунал заседал в Кремле.

Я прождала там уже часа два, когда, к моему удивлению, появился вдруг Степан Васильев. Он подошел ко мне.

– Маруся, как же ты влипла в это дело? – спросил он, пожав мне руку и предложив сесть.

Я пересказала ему историю о поездке в Кисловодск на лечение.

– Но каким же образом ты добралась до Зверева? – поинтересовался он.

– У меня был билет до Кисловодска. Я не знала, что Зверево – закрытая зона. Думала, раз мне продали билет, значит, можно ехать обычным путем, – убежденно рассказывала я.

– Я вчера потратил несколько часов, просматривая документы в твоем деле, но так и не смог понять, каким образом ты попала в Зверево, – сказал Степан. – Может, ты и правда ездила на встречу с Корниловым?

– Я не отрицаю своей дружбы с Корниловым, – подтвердила я, от души радуясь, что Степан добился высокого положения при новой власти. – Но ты же знаешь, что я малограмотная и в политике не разбираюсь, да и ни в какой партии не состою. Я воевала на фронте за Россию, и меня интересует только судьба матушки-России. Все русские – мои братья.

Степан ответил, что знает о моем полнейшем непонимании политических вопросов. Потом он ушел доложить обстоятельства дела трибуналу, а немного погодя вызвали туда и меня. Там за длинным столом, покрытым зеленым сукном, сидели шесть рядовых солдат, все молодые, каждому из них не более тридцати лет. Стол стоял посреди большущего зала, богато отделанного и украшенного. Мне предложили сесть и рассказать свою историю, и в особенности то, как я попала в Зверево.

Я поднялась со стула, чтобы начать свою байку, но меня очень вежливо попросили не вставать. Тогда я рассказала, что на фронте была ранена в спину и до сих пор ношу в себе осколок снаряда, а потому нуждаюсь в операции, а также о консультации в Петрограде у врача, который посоветовал мне поехать на воды в Кисловодск. Я призналась, что слышала о боях между Корниловым и большевиками под Новочеркасском, но не имела представления о том, что такое гражданская война, и никогда не думала, что в подобной войне может быть какая-то линия фронта. Поэтому доехала до Никитина, где начальник станции направил меня дальше, в Зверево. Разумеется, я не упомянула о том, что он отправил в Зверево не Бочкареву, а сестру милосердия Смирнову. В заключение я заявила, что, как только приехала в Зверево, сразу поняла, что оказалась в сложной ситуации, и сама сдалась местным властям.

Мне сказали, что для окончательного выяснения обстоятельств моего дела и принятия решения потребуется неделя. Вместо Бутырок, где я отбывала последние две недели, меня отправили на военную гауптвахту, напротив солдатской секции Московского Совета. Там, как правило, содержались пьяные матросы и красногвардейцы. Я очутилась в длинной узкой комнате с широкими окнами в решетках, где находилось около десятка задержанных.

– Ба! Смотрите, кто к нам пожаловал! Сама Бочкарева! – услышала я, когда переступила порог комнаты.

А дальше посыпались оскорбления и насмешки, к которым я отнеслась спокойно. Мне хотелось только уединиться и отдохнуть где-нибудь в уголке, но не тут-то было. Здесь собралось большевистское отребье – настоящие выродки и бывшие уголовники. Я стала объектом для постоянных нападок с их стороны. Они издевались надо мной денно и нощно и таким образом развлекались. Если я ложилась, пытаясь заснуть, тут же кто-то из них пристраивался рядом. Когда ела и пила, эти дикари собирались вокруг, осыпали оскорблениями и отпускали скабрезные шутки. Мои слезы на них не действовали. Днями и ночами я вынуждена была бодрствовать. Иногда не выдерживала, бросалась и кусала того, кто нахально приставал ко мне. Я просила надзирателей перевести меня в одиночную камеру.

– Пусть это будет холодная, сырая дыра. Можете не давать мне никакой еды. Но избавьте от этих пьяных скотов! – умоляла я.

– Тебя скоро заберут… чтобы расстрелять! – отвечали надзиратели, поддразнивая меня, к радости и веселью моих мучителей.

Миновала обещанная неделя, но никакого решения по моему делу все еще принято не было. Медленно текли дни – долгие, мучительные, доводившие до исступления. Но больше всего я страдала оттого, что мне не давали спать. От этой пытки я дошла до такого состояния, что оказалась на грани помешательства. Две с половиной недели я прожила в этом аду, семнадцать суток без сна!

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?