Стеклянная республика - Том Поллок

– Мы можем контролировать то, как тебя видит публика.

«Контроль, – сказала себе Кара. – Не теряй контроля».

«Но ты ничего не контролируешь, – шепнул страх. – Все под контролем Кейс».

– Достаточно, – прогудел голос в ухе.

Кара подняла руки, израненными ладонями наружу, и толпа замолкла. Девушка сглотнула сухим горлом и начала:

– Милорды, леди и…

Она заколебалась. Рот Эспель шевелился на экране телефона. Движение было едва заметным – не учись Кара долгие месяцы читать по губам Бет, она бы вряд ли разобрала:

– Что я такого сделала? – вопрошала верхолазка. В рамках крошечной свободы, предоставленной ей усмехающимся Корбином, она покачала головой.

«Что я такого сделала?»

Кара уставилась на экран.

«Что ты сделала? – задумалась она. – Что ты имеешь в виду? Что ты сделала, чтобы попасть сюда? Что ты сделала, что заслужила это?»

А потом перед ее мысленным взором совершенно ясно предстала улыбающаяся ей Эспель, взгромоздившаяся на край кухонного мусоропровода с перемазанным украденным шоколадным брауни ртом.

– Что я сегодня такого сделала, чтобы ты думала, будто я цепляюсь за свою жизнь?

Кара посмотрела на море глаз и камер. Посмотрела на Зеркальную Лотерею, на все, что Эспель презирала.

На экране телефона Эспель и Корбин замерли от Кариной нерешительности. Ей показалось, что рука, держащая шприц, напряглась. Голубые глаза Эспель, такие же, как у ее брата-повстанца, стрельнули в сторону камеры.

– Сделай это ради меня, – одними губами проговорила Эспель.

На Кару накатило смятение. Чтобы не упасть, пришлось вцепиться в кафедру.

В голове забилось сомнение «Сделай это ради меня»? Сделать ради нее что? Что Эспель хотела сказать? Кара схватила ртом воздух. Она чувствовала, словно платье ползет по ней. Снова посмотрела на телефон, но взгляд Эспель вернулся к телевизору в гардеробной. На камерах горели красные огоньки. Сотни сосредоточенных лиц смотрели. Все ждали ее.

«Мы делаем это ради тебя, Парва».

Кара медленно выпрямилась и прочистила горло.

– Милорды, леди и джентльмены, – сказала она. – Сенаторы, почтенные гости… – она заметила, как сидящая в пятом ряду Кейс слегка расслабилась, – …и, самое главное, те, кто смотрит эту трансляцию из города. Добро пожаловать на розыгрыш двести четвертой Зеркальной Лотереи. – Она улыбнулась. – Не думаю, что нас познакомили должным образом. Меня зовут Парва Хан…

Публика взорвалась смехом и возгласами. Кара почувствовала, что задышала быстрее, когда ее окатило волной звука. Она подождала, пока зрители стихнут.

«Мы делаем это ради тебя, Парва».

«Сделай это ради меня».

Кара посмотрела прямо в камеру.

– …но я не графиня Далстонская.

Кейс напряглась, словно от удара током. Карин взгляд метнулся к экрану телефона, но ни Корбин, ни Эспель не пошевелились. Они оба с открытыми ртами уставились в телевизор. Эспель улыбнулась уголками губ? Кара не была уверена.

– Я не та девушка, которую вы знаете под моим именем, – она снова посмотрела на толпу, – хотя любила ее так же горячо, как и вы. Найдите портрет, любое ее изображение. Посмотрите на него и на меня. Увидьте разницу. Она – мое отражение, противоположность… моя зеркальная сестра. Боюсь, я соврала вам, – проговорила она. – И не только я.

Лицо Кейс побелело, словно брюхо змеи. Губы гневно шевелились, голос гудел в Карино ухо беспощадные отчаянные угрозы.

Кара не слушала.

– Они врали, когда сказали вам, что Безликие похищают новозеркалорожденных с железнодорожной станции. Они врали, когда сказали вам, что Безликие похитили Парву Хан. Гарри Блайт был невиновен. – Она сделала паузу, чтобы дать словам впитаться. – Парву, людей с железнодорожной станции и всех остальных иммигрантов, похищенных с ваших тротуаров, забрали по одной причине: они, как и ваши прапрофили, ваши родители, а также многие из вас, попали сюда из другого места. До этого города они находились в месте, которое называли домом и любили. Их захватил враг, который нуждается в этой любви, выпивает ее досуха и отбрасывает их мертвыми.

И этот враг не Гаррисон Крей.

Кейс вскочила, крича техникам за камерами прервать вещание, но они все таращились на Кару, а красные лампочки продолжали мигать.

Кара задрала подбородок.

– Сенатор Маргарет Кейс, – четко проговорила она, – заключила сделку с этим врагом.

Девушка почувствовала мрачное удовлетворение, когда сотни обвиняющих взглядов устремились на сухонькую зеркалократку.

Кейс умоляла их, просила не верить словам, исходящим от человека, любить и доверять которому сама же так старательно их приучала. Кара видела выражения их лиц; видела, как они пытаются примирить это доверие с ее признанием: «Я соврала вам». Их лица исказились, словно это противоречие причиняло им физическую боль.

– Кейс отдала Парву Хан и тысячи таких же, как она, врагу. Она скажет, что сделала это, чтобы защитить вас. – Кара посмотрела на телефон на кафедре. – Но не думаю, чтобы вы хотели такой защиты.

Кто-то в зале вскрикнул, и Кара резко подняла взгляд. Кейс больше не умоляла; встав во весь рост, она навела на Кару пистолет Корбина.

– Заткнись! – проорала она. – ЗАТКНИСЬ сейчас же!

Раздался хлопок, заставивший все кости Кары содрогнуться. Руки инстинктивно дернулись ко лбу, почувствовав мокрую ткань платка. Девушка ждала, когда же придет боль.

А потом увидела, как старая зеркалократка, выронив пистолет, качнулась на каблуках, в изумлении уставившись на расползающееся по плечу темное пятно. Мужчины и женщины, сидящие за нею, сжались, прикрывая головы руками. Рукава их дорогих костюмов забрызгало блестяще-красным.

Кара заозиралась вокруг в замедленном недоумении. Стоящий позади нее Эдвард медленно опускал пистолет, в растерянности глядя круглыми глазами на дело своих рефлексов телохранителя. Ствол задрожал в его руках.

Еще пять выстрелов рассекли воздух – Кара слышала их сюрреалистически четко. Аппарат Гутиерра разлетелся вдребезги. Дернувшись, словно от удара током, Эдвард рухнул. Зал Красоты наводнили крики.

Пригнув голову, Кара, не думая, побежала. Каблуки скользили по полу, и девушка сбросила туфли. Все-таки споткнувшись, она упала на колени рядом со своим бывшим телохранителем. Его голова была отвернута от нее, и Карино сердце сжалось, когда она заметила симметричный алый кратер, расцветший на затылке мужчины. За нею солдаты в церемониальной одежде стреляли и кричали друг на друга, пока сливки Лондона-за-Стеклом разбегались, словно перепуганный скот.

– Корбин, – протрещал в ухе голос Кейс, скрежещущий и хриплый от боли, – разбуди Пэ-О верхолазки.