Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

— О второй книге я никогда не слышал, но Мак-Дара — это имя мне знакомо. Тут есть очень старые экземпляры. Он держит их прямо у пола, чтобы посторонние не прочли названий. Вот. Хотя я не думаю, что вам нужно именно это?

Он протянул ей свиток, продолжая смотреть остальные, — как вдруг Ивейн вскрикнула от изумления.

— Боже, Боже милостивый! — Расширившимися от изумления глазами она следила, как Джаван вытаскивает все новые рукописи. — И там их много еще?

— Кажется, да. Кое-что он держит под замком. Одна книга была какого-то парня по имени… — Принц наморщил лоб, вспоминая. — Кажется, он был гавриилитом. Отец Эдвин, по-моему… А, нет, отец Эдуард! — Он улыбнулся, заметив ее радость. — Это так важно?

— Важно? Джаван, да это же самые основные классические тексты последних двух столетий! — прошептала она, прижимая свитки к груди. — Скажи, а кто-нибудь еще знает, что тут хранит отец Бонифаций?

— Нет, не думаю.

— О, слава Богу! Как ты думаешь, ты сумеешь сделать так, чтобы он не заметил отсутствия вот этих свитков, пока я хотя бы просмотрю их?

— Конечно. Заодно у него одной причиной для тревоги станет меньше.

— А как насчет доступа к тем, что под замком?

— Нет проблем. Завтра в это время я смогу получить их и положу в Портал. Заберете, когда будет удобно.

Вместо ответа она улыбнулась ему сияющей улыбкой и потрепала по щеке, а затем задвинула за собой дверь Портала. В последний момент глаза их встретились — и Джаван вдруг подумал, что сделал бы для нее все, что угодно… на пару мгновений он испытал какие-то совершенно для него новые, незнакомые чувства к этой удивительной женщине — вполне годившейся бы ему в матери!

Но сейчас было не до юношеской влюбленности, и принц поспешно взялся за дело. Сперва отпер дверь, затем взял в руки свиток, который должен был послужить оправданием его присутствия здесь, и подошел к отцу Бонифацию. Священник мигом очнулся, едва Джаван легонько постучал ему свитком по плечу.

— Простите, отче, я вдруг понял, что уже очень поздно, а мне сегодня в полдень надо быть на королевском выходе. Регенты рассердятся, если я пропущу церемонию. Можно мне вернуться завтра?

— Конечно, сын мой. — Отец Бонифаций поднялся, хрустнув коленями. — Я, должно быть, задремал, пока вы читали. Но вам не показалось это скучным?

— Конечно, нет, — отозвался Джаван. — Мне всегда нравился святой Руадан, я буду рад продолжить нашу беседу завтра. Боже правый, да Карлан тоже заснул! — Он встряхнул пажа. — Эй, подъем, дружище! Ран с тебя шкуру спустит, если мы опоздаем!

Паж поспешил вскочить и стал тереть глаза костяшками пальцев. Ему ничуть не показалось странным, с какой стати его вдруг сморил сон посреди бела дня. Попрощавшись со священником, они прошли через двор в главную башню замка, как раз перед Райсом-Майклом.

— Опять молился, Джаван? — воскликнул младший брат, когда они заняли места рядом с троном. — Смотри, протрешь себе колени до дыр.

Сегодня утром насмешки Райса-Майкла раздосадовали Джавана больше обычного, возможно, потому что в голове у него все звенел и гудело, — но он заставил себя улыбнуться в ответ и вместе со всеми поднялся, приветствуя своего брата-короля.

Через некоторое время головная боль наконец отступила, а когда настало время дневной трапезы, и вовсе прошла. Остаток дня Джаван вел себя как образцовый принц, и даже регент Мердок одобрительно улыбнулся, когда они прощались вечером.

Принц Джаван и дальше продолжал помогать своим союзникам-Дерини. Как и обещал, назавтра он раздобыл три драгоценных свитка для Ивейн и положил их в Портал сразу после мессы; на следующий день переправил туда же еще два.

Это были не совсем те рукописи, какие искала Ивейн, однако объединив полученные из них сведения, она пришла к совершенно неожиданным выводам, о которых прежде даже не задумывалась. Вечером пятницы она готова была поделиться своими находками с Квероном и Джоремом. Они собрались в кииле, когда все в убежище отошли ко сну, она защитила помещение от постороннего вторжения и пригласила своих спутников приблизиться к алтарю.

Мужчины с удивлением смотрели на Ивейн, когда она развязала тесемки кожаного мешочка и высыпала на ладонь содержимое.

— То, что я прочла, имеет отношение к продвинутым методам защиты, — пояснила она, выкладывая четыре белых и четыре черных кубика, образовывавших набор Великой Опеки. — Большей частью там сплошные аллегории, как это чаще всего и бывает, но мне кажется, я сумела определить одну новую конфигурацию. Это не секрет, что любой мало-мальски обученный Дерини владеет основным заклинанием для создания Великой Опеки. — С этими словами она собрала четыре белых кубика в квадрат по центру, а черные установила по диагонали, Это исходная точка — как и для большинства других конфигураций разной степени сложности, самая мощная из которых, как известно, способна поднять этот каменный алтарь и обнажить в основании другой, из черно-белых кубов.

— Это то, что мы обычно именуем Столпами Храма, — заметил Джорем.

— Верно. — Ивейн не стала называть кубики или магически активировать их, а просто коснулась двумя пальцами первого белого и черного по диагонали и поменяла их местами, затем проделала то же самое с противоположными, так что теперь центральный квадрат состоял из двух черных и двух белых кубов по диагонали.

Но прежде чем она успела перейти к следующей ступени, Кверон вдруг схватил ее за руку.

— Стойте! Не делайте пока этого!

— Почему? В чем дело?

— Кверон, кубики даже не активированы, — удивленно пробормотал Джорем, косясь на Ивейн, чью руку Целитель все еще держал в плену. — Ничего не произойдет.

— Я это знаю.

Лицо Кверона сделалось напряженным, он явно был не расположен к дальнейшим разговорам, и Джорем с Ивейн притихли, глядя на Целителя, который не сводил с кубиков пристального взора. Наконец, несколько мгновений спустя он вздохнул, отпустил запястье Ивейн и с задумчивым выражением провел ладонью перед глазами.

— Простите. Я сам не думал, что вспомню об этом сейчас.

— Вы можете поделиться с нами? — негромко спросила его Ивейн.

— Я… не уверен. — Он сглотнул и поморщился. — Боже правый, никогда не предполагал, что окажусь в ситуации, когда всерьез задумаюсь о том, чтобы нарушить обеты.

Джорем с любопытством склонил голову набок.

— Обеты священника или тайну исповеди?

— Ни то, ни другое. — Кверон глубоко втянул в себя воздух, а затем с силой выдохнул, словно готовя себя к чему-то особенно неприятному или даже опасному. — Это… э-э, имеет отношение… к иной традиции, более древней, нежели гавриилитская. Мы об этом говорили не столь давно. Помните, я тогда еще заметил, что надеюсь не оказаться в положении, когда вынужден буду сделать выбор.