Царство медное - Елена Ершова

Виктор почувствовал, будто его с головой окунули в грязь, и оттого ему захотелось выдраить себя дочиста.

– Вы знаете, что играете с огнем? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: – Конечно, знаете… Не знаете только одного – каким именно окажется ваш имаго.

– Мы предполагаем, – ответил Динку. – Учитывая, что взрослая форма развития васпы – Королева.

– Женская особь?

– Необязательно. В конце концов, мы всего лишь наращиваем экзоскелет. Первоначальные технологии утеряны, и вместо трансформации мы рассчитываем получить пилота, управляющего большим биомеханизмом. Думаю, эксперимент прошел бы куда лучше, будь у нас женская особь.

Женская особь? Сестра?

Теперь Виктору стало по-настоящему страшно. За ничего не подозревающую Лизу, за себя, за весь мир («… доверчивый, слабый мир, я сомну его, как фантик»), который скоро поглотит немыслимое чудовище, Зверь из бездны. Бездны, раскрытой руками человека.

«Кто донор васпы? Чья кровь послужила катализатором для метаморфозы? Кто потенциальная Королева?» – снова хотел спросить Виктор. Но не спросил.

Образцы поставлялись в другую лабораторию в контейнерах с маркировкой: «FORSSA». И еще тогда это слово показалось профессору знакомым, но только теперь он вспомнил, где уже встречал его.

Буквально недавно, когда пролистывал отчет Глеба о возможных родственниках Яна.

Насупленная девочка с плюшевым медведем в обнимку. Воспитанница интерната из Кобжена, а ныне ведущий специалист в области биоинженерии – Ева Форсса.

– Эгерское королевство! – потрясенно проговорил Торий, и его сначала непонимающий взгляд начал наливаться гневом. – Вы отчитываетесь перед Эгерским королевством?!

– Я называю это сотрудничеством, – с ухмылкой поправил Динку.

– А закон называет это шпионажем! – выпалил Виктор. – Вот кому это нужно! Вот кто стоит за всем этим! Вражеское государство!

– Довольно пафоса, – поморщился Динку. – Вы ведь тоже в одной с нами лодке, не правда ли, профессор? – его голос стал отвратительным мурлыкающим. – Вы согласились на сотрудничество с нами. Вы привезли один из шести контрольных образцов. В конце концов, вы привезли сюда васпу…

Он развел руками и покачал головой, как бы осуждая.

Все, что хотел сделать Виктор, – это ударить в лоснящуюся ухмыляющуюся физиономию. Динку был ему противен до дрожи. Куда противнее Яна. И теперь уж точно не Ян был воплощением всех существующих чудовищ. Не любой из васп, и даже не Королева.

Чудовища имели человеческий облик, они думали, как люди, и действовали, как люди. Но их цели, их мораль были вовсе не человеческими. Именно с согласия таких, как Штефан Динку, появилось дарское подразделение, под их руководством жестоко измывались над детьми, делая из них послушных солдат.

– Вы чудовище, – сказал Виктор.

– Как вам угодно, – ухмыльнулся Динку. – Но теперь вы удовлетворили свое любопытство? Если да, вы свободны. Я освобождаю вас от должности консультанта, а пропуск оставите на проходной. Всего хорошего.

Считая разговор завершенным, агент подал знак военным. Из строя вышли двое людей и неспешно двинулись к Виктору. Бессилие и гнев душили его, но, все еще стараясь сохранить достоинство, он направился к выходу сам. Но покинуть помещение не успел.

Позади него, за плотным стеклом бокса, что-то лопнуло с треском рвущейся ткани.

Холодея от предчувствия, но уже понимая, что случилось на самом деле, Виктор медленно повернулся и увидел, как белизну кокона наискось перечеркнула зияющая рана трещины.

«…И дивилась вся земля, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?..»

Сначала удивляться было нечему – Виктор не видел ничего, кроме густой черноты между разорванными стенками кокона. Завораживающая тьма глубоководной впадины, где рождается неведомая и оттого еще более пугающая форма жизни.

Хлоп!

Треск повторился снова, и теперь рядом с первой трещиной возникла вторая – стенки кокона разошлись, как расходится операционный шов. Виктор видел натяжение нитей, обрывающихся под давлением изнутри, по краям расщелины выступили густые прозрачные капли – отошедшие воды при родовых схватках.

Хлоп!

Вслед за очередным звуком разрываемого панциря последовал высокий жалобный стон. Краем глаза профессор видел, как осела на пол молодая женщина в белом халате. Другие ученые разом обернулись в сторону Тория, и по их лицам можно было понять, что этот человек пугал их не меньше, чем рождающееся чудище внутри бокса. Тогда Виктор, будто загипнотизированный, сделал шаг вперед. Динку тенью двинулся следом, и дула автоматов тоже послушно повернулись за ним. Но Виктор уже не обращал ни на кого внимания.

Там, за прозрачным бронированным стеклом, поверхность кокона вспучилась, пошла многочисленными трещинами, и верхушка раскололась на тонкие невесомые ломти, как яичная скорлупа.

Медь и антрацит – так можно было описать то, что сейчас предстало их взгляду.

Сначала белоснежную хрупкость оболочки прорвал округлый, будто полированный, купол. Некоторое время он дрожал и вибрировал, словно внутри его работал встроенный кем-то двигатель. Затем купол вытянулся и развернулся, и Виктор понял, что не купол это, а только один сегмент исполинского тела. Вслед за ним показался второй, затем еще один, и профессору пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть вырастающего к самому потолку громадного зверя. А сегменты все разворачивались и разворачивались – ленты червленой меди. По блестящему панцирю жидко перетекали черные узоры, будто принадлежащие кисти авангардного художника. И от этой завораживающей мешанины цветов, от яркости ламп заслезились глаза. Наверное, поэтому выбирающееся из кокона чудовище – бог – казалось Виктору ослепительным в своей красоте и мощи. Смотреть на него было все равно что смотреть на солнце.

Существо теперь заполнило собой почти весь бокс. Где-то вверху часть его тела надломилась и опустилась к стеклу. Перед взором Виктора возникли громадные – чуть ли не с его собственную голову – шары тускло клубящегося пламени.

Сразу же вспомнилась первая ночь в Даре – зеленоватый свет, падающий на снег, мерцающие вдалеке болотные огни, зияющая глубина хлябей…

Существо смотрело на Виктора глазами, похожими на многократно увеличенные огни святого Эльма. Потом Виктор услышал звук – он походил на гудение высоковольтных проводов, низкий электрический гул. Хотелось закрыть уши ладонями, но вряд ли это помогло бы – звук отзывался в теле легкой вибрацией.

Дальнейшее произошло слишком быстро.

Стены бокса начали оплывать и таять, словно были выполнены не из бронированного стекла, а из тонких восковых пластин. Едкий запах химикатов ударил в ноздри. Затем тугая медная пружина тела развернулась.