Эвви Дрейк все начинает сначала - Линда Холмс

– Ты помнишь порез на моей ноге, когда мне накладывали швы?

Энди повернулся и посмотрел на нее:

– Да, ты сказала тогда, что уронила стакан.

– Я так и сказала. Но это Тим уронил стакан.

Эвви помолчала.

– Нет, даже не так. Это Тим бросил стакан. Он швырнул стакан на пол гостиной, потому что был зол на меня. Он бросил стакан, и я наступила на него.

Энди покачал головой:

– Проклятье!

Эвви медленно кивнула:

– Знаешь, с тех пор, как я окончила школу, он минимум один раз в неделю говорил мне, что я слишком остро реагирую на все. Все, что происходит со мной, я превращаю в драму. Прошло не так много времени, как я уже заранее знала, что он скажет. Настолько, что ему уже не нужно было ничего говорить. Так что я думаю, что он просто перестал говорить многое.

– Но я должен был догадаться!

Эвви пожала плечами:

– Я вру лучше, чем ты думаешь. – Она нерешительно почесала кколено: – Кстати говоря, я должна была сказать тебе, что страховые деньги были на самом деле, но я чувствовала себя слишком виноватой, чтобы тратить их, поэтому и не трогала их. И тебе не стоит со мной спорить, потому что я и не собираюсь их брать.

Его глаза расширились:

– Во дела!

Она улыбнулась:

– Да. Вот почему я на мели, и у меня нет никаких шансов остаться в этом доме. Я собираюсь поискать что-то, может быть, меньшее, но ближе к воде. – Эвви внимательно посмотрела на Энди: – Не знаю, может я слишком полагаюсь на тебя, но это все, что я могу сказать тебе на данный момент. Мне очень жаль.

– Ну что ж, – вздохнул Энди, вытаскивая из-под шкафа рисовое зернышко и бросая его через плечо в раковину, – мне тоже жаль.

– Все в порядке. Я рада, что ты появился сейчас.

– И я рад, что ты позвонила.

Эвви подтянула колени и обеими руками ухватилась за голени:

– Сегодня я до смерти себя напугала. Я даже не знаю, что делать дальше.

Он обнял ее за плечи, и она прижалась к нему.

– Все в порядке. Здорово, что у меня есть ты. А ты сама все поймешь, – заверил ее Энди.

Через несколько дней Моника написала Эвви:

«Давно не виделись. Я пеку хлеб. Я могу принести тебе его сегодня днем?»

«Конечно! Спасибо. Заходи в боковую дверь кухни и крикни. Я могу работать наверху и не услышать стука».

Но вместо того, чтобы работать, рассеянная и измученная размышлениями Эвви в конце концов забрела в квартиру Дина – нет, теперь уже просто в квартиру. Она положила руку на кухонный стол и оглядела пустоту большой прямоугольной комнаты, где когда-то она пила бурбон и делилась веселыми историями, а иногда и спала с самым известным в Калькассете человеком-катастрофой, вторым после нее самой. Посреди комнаты, прямо под потолочным вентилятором, она легла на ковер, вытянулась на спине и закрыла глаза.

Услышав стук в дверь, она осталась на месте и вскоре услышала, как открылась дверь.

– Эвви? – послышался голос Моники.

– Я здесь! – крикнула Эвви.

– О, привет, – сказала Моника.

– Привет.

– Я могу присоединиться к тебе?

– Конечно.

Моника подошла и вначале села на пол, а затем легла на спину. Она оказались совсем рядом.

– Рада тебя видеть, – произнесла Моника.

Эвви улыбнулась, глядя в потолок:

– Да, и я тоже.

Прямо там, растянувшись на полу и рассматривая потолок из попкорна[228], который Эвви очень давно собиралась заменить, Моника рассказала ей о предстоящем танцевальном представлении Роуз, об одержимости Лилли коллекционировать игрушки-монстрики[229]. «Это как Бини Бэбис[230], если бы ее сделал Тим Бертон»[231]. Она рассказала, как девочки хотели успеть буквально все до начала школы.

– Как у тебя дела? – наконец переменила тему Моника.

– Нормально. Скоро я буду очень занята. Я думаю продать этот дом. Он слишком большой для меня. И хочу вернуться к работе. А сейчас я старательно откладываю на потом звонок матери.

Моника рассмеялась:

– Весело у тебя!

Хоть Эвелет и не собиралась этого делать, но она рассказала Монике об Эйлин. Как та уходила, когда она, Эвви, была маленькой. Как ее визиты и звонки постепенно сходили на нет. Как она появлялась в ее жизни в самое неудобное для нее время, но пропускала все свадьбы и похороны.

– Но, – продолжала Эвви, – она моя мама и я не хочу ни о чем сожалеть. Я знаю, что должна повидаться с ней, и уже смирилась с этим. Но все же меня это всегда страшно напрягает.

– Ну, в этом нет необходимости.

– Нет, я знаю. Но я пытаюсь… даже не знаю… Я не могу отказать ей и не могу жить с ней в мире.

– Хм.

– Что?

– Ну, – начала Моника, – я не знаю, почему ты должна принимать все ее условия. Если она может выжидать, когда решает что-то сама, то почему она не может подождать, когда решишь ты? Так ситуация долго тянуться не может.

В комнате было столь тихо, что слышалось даже слабое позвякивание браслетов Моники, когда она шевелила руками.

– А какая у тебя мама? – спросила Эвви.

– Очень заботливая. Веселая. Умная. Она работает в юридической фирме. Большая кубинская семья, куча братьев и сестер, похожих на меня.

– Твоя мама с Кубы?

– Да. А я думала, что ты поймешь это, глядя на меня. Как сказал мне один парень, когда я однажды подавала заявку на летнюю стипендию[232], это очевидно. Он заявил это прямо перед тем, как спросил, не смотрела ли я телешоу «Девственница»[233].