Две недели до Радоницы - Артемий Алябьев

но я уверен, что его сообщники вот-вот выпрыгнут из теней предрассветного часа с «Калашниковыми» в руках. Я гордо бросаю своему оппоненту:

– Сейчас я тебе наваляю!

– Вуа-ха-ха-ха!!!! – его смех на этот раз еще противнее, чем раньше, – Все проблемы решаются силой? Вот это я понимаю! Ну давай!

Собепанек сбрасывает с себя куртку. Под ней обнаруживается майка-алкашка. Меня неприятно поражает размер его мускулов. На одном плече красуется татуировка с логотипом Sun & Son.

Небо над нами раcкалывает молния, и гром, словно колокол на ринге, возвещает о начале схватки. Я бегу на него, он на меня, ну и начинается! Рвется одежда, хрустят кости, мы валимся в заросли кустов и, высмаркивая травинки, снова прыгаем друг на друга. Собепанек исхитряется повалить меня на кусачий гравий и начинает сильно бить ногами в бок. От боли я даже не могу кричать, только воздух вырывается из легких, когда я раскрываю рот. Но тут приходит неожиданное спасение: появляется мой отец. Ему удалось-таки бежать от своих мучителей. Патлатый, небритый, с волосами, выросшими до плеч, он бросается на Собепанка и валит того с ног.

– Невозможно! – кричит наш заклятый враг и получает в тыкву от моего отца.

Я гляжу на батю с радостью и восхищением – трудно представить, как долго я его уже не видел! Исхудавший, бледный, он теперь тень былого себя – здоровенного улыбчивого добряка-дальнобоя. Засмотревшись, я зеваю момент, когда в руке Собепанка хищно сверкает острие кортика. Отец хватается за бок и падает на землю.

– Настало время закончить этот цирк, – хищно произносит Собепанек, – Я расправлюсь с вами обоими.

Он поднимает нож в намерении добить отца. Из последних сил, напрягая мускулы побитого тела, я ползу в сторону черных лакированных туфлей. Отец жив: я вижу краем глаза, как поднимается и опускается его спина. Вот я уже близко-близко, сейчас схвачу его за ноги и повалю на гравий. Все будет хорошо. Так и случилось. Однако иначе, чем я ожидал.

Из теней на Собепанка бросается Брат-сонце – в блестящей кольчуге, с белым плащом за спиной. Лезвие падает из рук Собепанка. Злодей получает затрещину и валится лицом в землю. Брат-сонце скручивает ему руки за спиной и оставляет, злого, источающего яд ненависти, лежать на краю холма.

– Спасибо, Матей, если бы не ты… – протягиваю я руку нашему спасителю.

Но он укоризненно цокает и снимает шлем. Оказывается, что все это время с Собепанком сражалась Дарья.

– Боже, ну ты и тюфяк, – презрительно бросает она.

И тут я просыпаюсь.

***

Зябко, мокро и противно – накатили ощущения. «Где я?» «Что случилось?» завертелись мысли в голове. Калейдоскоп событий последних дней, недосыпы и постоянные мотания по Нагоре сбили мышление с привычной колеи. Я не понимал: то, что мне сейчас привиделось, на самом деле было сном или странной явью? Но стоило мне открыть глаза, как послесонное смятение сокрушила холодная реальность. Холодная в прямом смысле. По ощущениям я лежал на тонком матрасе и на чем-то твердом. Вокруг меня была кромешная тьма. Пахло мокрым камнем.

Как от прорыва плотины, голову наполнили воспоминания о событиях прошедших дней. Суд над Лукасом. Тревожное ожидание в хостеле. Письмо от Каролины. А потом кто-то дал мне в лицо, и я отключился. Лицо, как ни странно, не болело. Зато, потянув вверх руки, я почувствовал резкую боль в одеревеневших суставах. Руки и ноги ломило так, будто на них кто-то танцевал всю ночь. Пальцы рук сгинались с ноющей болью, словно были не предназначены для этого. Спины я вообще не чувствовал. На то, чтобы подняться с места, у меня ушло около десяти минут.

Но где я вообще был-то? Глаза постепенно привыкали к темноте, и я все лучше различал очертания места, в котором оказался. Спереди и сзади меня окружали гладкие каменные стены явно не рукотворного происхождения. Они смыкались над головой и уходили косым туннелем куда-то вглубь. Пол тоже был каменным – такие бывают в пещерах. Из темного коридора почувствовалось дыхание ветра. Морозный поток воздуха обжигал руки до дрожи в теле – я обхватил себя за плечи в попытке согреться.

Вскочил с места и, следуя лихорадочной мысли в голове, побежал в ту сторону, откуда дул ветер. Меня хватило ненадолго. Уже после нескольких шагов грудь словно стиснули огромные клещи, и я почувствовал, что не хватает воздуха. Я раскрыл рот и часто задышал. Стало полегче, хотя в голове все равно было мутно. Казалось, что меня вот-вот вырвет. Что со мной происходило? Все это время я чувствовал себя нормально.

Стараясь не обращать внимания на странные симптомы, я добрался до конца туннеля. Пространство пещеры, или где бы я ни находился, сужалось до размера узкой расщелины, сквозь которую пробивался слепящий свет. Проход был слишком узким, чтобы я мог протиснуться в него. Постепенно отведя ладонь от глаз, я всмотрелся в открывшийся мне вид.

Застилавшая глаза белизна постепенно растворилась в голубое небо, которое прочерчивали тут и там скалистые очертания. Я был в горах, и, судя по вершинам ближайших пиков, которые находились намного ниже уровня глаз, я был весьма высоко в горах. Если так, то становилось понятно, что со мной только что произошло. Я испытывал типичные симптомы «горной болезни». Но она обычно проявляется на высоте более 2500 метров. А в Нагоре есть только один пик такой высоты.

– Ты уже все знаешь. Зачем себя обманывать?

Я вздрогнул и молнией обратился в сторону говорившего. Я подумал, что сошел с ума, когда увидел, кто был передо мной. Точнее даже не «кто». Рядом с расщелиной, костяной спиной к стене, лежал скелет. Мой взгляд пропал в безднах глазниц, когда до ушей донеслась следующая фраза:

– Закончишь так же, если не будешь меня слушать.

В голове помутилось. Опираясь ладонью о стену, я опустился на корточки. Кончики пальцев сильно дрожали. Совсем не от холода. Мне хотелось не то кричать от ужаса, не то хохотать. Странное ощущение, да еще когда в твоей компании – говорящий скелет. Или напротив – это нормально? Чувство реальности происходящего ускользало из-под ног, из-под рук, из головы. Мир вокруг стремительно сжимался, набирая критическую плотность, грозя в любую секунду сорваться и обрушиться на меня.

– Плохо тебе, да? – продолжал голос, – Ничего, скоро пройдет. Это обычные симптомы на такой высоте.

– На какой высоте? Где мы?! – сорвался я.

Мне не хотелось заводить разговор с костяным собеседником. Я боялся, что окончательно сойду с ума.

«Ты что, думаешь, скелет с тобой говорит? Тогда все гораздо хуже, чем я