Паромщик - Джастин Кронин

– Ну и ну, – проронил Джейсон.

Я стряхнул с себя дурман и посмотрел на парня. Значит, Джейсон тоже почувствовал это.

– Получается, все… подстроено, – сказал он.

Наш разговор прервался из-за пронзительного женского крика:

– Нет!

Все повернули голову в ту сторону. Женщина вскочила из-за стола, опрокинув стул. Невысокая и щуплая, она не казалась хрупкой. Сидя в этой роскошной столовой, чем-то похожей на мавзолей, она ела омара (возможно, последнего в своей нынешней итерации). Но я легко мог представить, как эта женщина поднимается по горной тропе или азартно играет в гольф.

– Это ошибка, – заявила женщина. – Это какая-то бессмыслица.

Рядом с ней появился Ицхак:

– Сударыня, убедительно прошу вас успокоиться. Вы нервируете других гостей.

Женщина судорожно озиралась по сторонам, вертя головой, как пойманная птица.

– Кто эти люди? Что я здесь делаю?

Ицхак взял ее под локоть:

– Позвольте отвести вас в ваши апартаменты.

Женщина сбросила его руку и попятилась. Из дальнего конца столовой к ней уже направлялись Даниэлла и Бернардо.

– Не понимаю, чего вы все хотите! – крикнула женщина, повышая голос. – Ну почему вы сидите здесь и делаете вид, будто так и надо? Неужели вы не видите, что́ вас окружает?

Еще не обдумав все как следует, я уже пробирался между столиками, спеша к женщине. Мной двигало спонтанное желание втиснуться между ней и тремя «заботливыми благожелателями», которых я считал ее врагами.

Я был в нескольких шагах от нее, когда произошло нечто странное. Глаза женщины, блуждавшие по залу, наткнулись на меня, и все в ней изменилось: тело расслабилось, взгляд потеплел, от страха не осталось и следа. Казалось, внутри ее вспыхнул свет. Я видел это по лицу женщины.

– Директор Беннет? – удивленно сказала она. – Это действительно вы?

Поговорить нам не удалось. Бернардо подошел к ней со спины, схватил за талию и приподнял в воздух. Женщина кричала и лягалась, словно пойманный зверь. А передо мной вырос Ицхак и с деликатной назойливостью стал оттеснять меня от ужасной сцены:

– Мистер Беннет, вам не о чем тревожиться.

– Это неправильно! – кричала женщина, которую Бернардо тащил к выходу. – Вы меня слышите? Это совсем неправильно!

Закрывшаяся дверь заглушила ее последние крики. В зале установилась гнетущая тишина, но так продолжалось недолго. А дальше произошло еще одно странное событие, от которого мне стало жутковато. Присутствующие словно по команде продолжили есть. Воздух наполнился негромким стуком ножей и вилок, позвякиванием тарелок. Вскоре возобновились разговоры. Все вели себя так, будто и не было никакой женщины с ее пугающими вопросами.

– Сэр, почему бы вам не вернуться за ваш столик? – спросил Ицхак. – Вы же не хотите, чтобы омар остыл.

– Куда Бернардо потащил эту женщину?

– Госпожа перенервничала.

– Я понял. Как и все, наверное.

– Уверен, скоро ей станет легче. Вам не о чем беспокоиться.

– Мистер Беннет, чем я могу вам помочь? – спросил Бернардо, материализовавшись у меня за спиной.

«Надо же, какой прыткий», – подумал я. Откуда он появился?

– Лучшей помощью будет честный ответ.

– Госпожа просила передать вам наилучшие пожелания. Она высоко оценила вашу заботу и очень сожалеет о случившемся. Сейчас она вернулась в свои апартаменты и легла отдыхать.

Бернардо и Ицхак умолкли. В их молчании было что-то напряженное. При этом на их лицах были улыбки – но не те, заученные и подобострастные, что свойственны гостиничным служащим. Скорее, улыбка вышибалы из ночного клуба, делающего последнее предупреждение. «Лучше не зли нас».

– Сегодня у вас был очень нелегкий день, – сказал Бернардо. Его рука опустилась к талии, задев край куртки. Под курткой, на поясе, был электрошокер. – Наверное, вам лучше вернуться к себе и лечь.

– Вы правы. День действительно был нелегким. Я подустал.

– Вам надо беречь себя, мистер Беннет, – подхватил Ицхак. – Даже короткий отдых творит чудеса.

– Вы очень добры ко мне, – сказал я, поочередно взглянув на каждого. – У вас вообще очень заботливые люди.

– Мистер Беннет, вы так и не притронулись к обеду. Хотите, мы доставим его в ваши апартаменты?

– Конечно, – подыграл им я. – Будет здорово.

Одна рука Бернардо лежала на моем плече, другой он взял меня за локоть и повел к выходу. Мы прошли мимо столика, за которым сидела Даниэлла.

– Спокойной ночи, мистер Беннет, – сказала она. – Спите крепко.

У самой двери я остановился.

– Одну минуту, – обратился я к Бернардо. – (Он еще сильнее сжал мое плечо.) – Я забыл пожелать спокойной ночи молодому человеку, с которым познакомился за обедом. – Я вывернулся из его хватки. – Я быстро.

Но когда я повернулся к столику, оказалось, что за ним никто не сидит.

Ту женщину звали Орилия Восс.

Она прибыла с понедельничным паромом. Ее ретайрмент был запланирован давно. Я это знал, поскольку недели две или три назад просматривал ее личное дело. Сто тридцать один год, показатель жизненности – около двадцати процентов. Она проработала несколько десятков лет в городском симфоническом оркестре, будучи ведущим гобоистом. Ее четвертый муж, книгоиздатель, еще три года назад принял решение о добровольном ретайрменте и отправился на Питомник. Физическое состояние Орилии оставалось превосходным, а вот разум стал подводить. Появились рассеянность, забывчивость, признаки легкой депрессии. Она скучала по мужу. Это сказалось на исполнительском мастерстве; в какой-то момент она почувствовала, что больше не может играть на любимом инструменте. И тогда решила, что пришло время ретайрмента. Словом, образцовый ретайрмент – пусть и не на пике формы, но близко к тому. Обычно про таких говорили: «Везет же некоторым».

Меня удивляла одна особенность. Знакомясь с делом Орилии, я видел лишь ее фотографию. Мы с ней не встречались.

И тем не менее она обратилась ко мне по имени. Вдруг мы все-таки виделись, а я напрочь забыл об этом? Возможно, но крайне маловероятно. Меня удивила интонация, с которой она произнесла: «Директор Беннет, это действительно вы?» Казалось бы, она увидела поверхностно знакомого ей человека, и все. Однако в ее словах ощущался более глубокий смысл. Орилия знала, кто я такой, но, кроме того, я кое-что значил для нее. Так встречают родственника или старого друга, которых не видели много лет.

Оставшись один, я проанализировал свое умственное состояние. К этому времени отупляющее воздействие фильма доктора Пэтти ослабло. Голоса по-прежнему звучали, однако мое настороженное внимание к ним лишало их убаюкивающей силы. Сколько я смог бы вот так продержаться? Заняться в апартаментах было нечем: ни книг, ни телевизора, ни прочих развлечений. Я понял, что видеоокна с меняющимися природными красотами были смонтированы все для того же – чтобы сделать меня податливым. «Посмотри на красивый закат. Посмотри, как ветер колышет головки