Протокол "Второй шанс" - slip

и во фланг ударят! — коротко пояснил он и без промедления повернулся к легионерам, равномерно распределившимся по помещению, — Вы, все. Вы все идете со мной.

— Диспозиция? — Бальб отошел от первичного шока, и теперь его лицо выглядело сосредоточенным.

— Тит завязал стычку возле дома Исаврика. Правый фланг прикрыт его стеной, левый немного продвинулся вперед, к дому Цицерона и сейчас с левой стороны полностью открыт. Почти все люди мальчишки уже ввязались в бой, но небольшая группа откололась от них и сейчас пытается обойти дом Цицерона сзади и вдарить Титу прямо во фланг.

— Ясно, — отозвался Бальб. От былой радости не осталось и следа, — Дорога вниз, как я понимаю, все еще открыта?

Квинт коротко кивнул, не утруждая себя ответом.

И три голоса, слившиеся в один, отдали одну-единственную команду:

— С-с-стройсь!

Квинт осторожно ступал вперед, стараясь не создавать лишних звуков, способных выдать его местоположение. За его спиной тот же самый трюк, не нарушая строя, пытались проделать двадцать пять легионеров. Получалось, откровенно говоря, плохо, но солнце уже зашло за небосклон и прямо перед ними шумела стычка, что позволяло надеяться, на то, что в полутьме и какофонии звуков их заметят не так скоро, как могли бы.

Беззвучно матерясь, Квинт продрался через очередные заросли кустов между домами, и прямо перед ним показались спины замыкающих строй вражеских гладиаторов. Его угол обзора не позволял сказать, какое расстояние оставалось сейчас между врагом и левым флангом Пулло, но богатый боевой опыт подсказывал ему, что если они сейчас побегут вперед — они успеют напасть до того, как враг осознает, что произошло и перестроится — или столкнется с флангом Пулло.

Рука Квинта взмыла над головой и звуки за спиной окончательно затихли.

А затем он привычным, давно отработанным до уровня автоматизма, жестом подал сигнал к атаке.

С громким криком «За Цезаря!» строй немногочисленных легионеров врезался в отряд гладиаторов.

Все мысли и переживания отступили на второй план, уступая место такой знакомой и родной холодной сосредоточенности.

Увернуться от летящего в его сторону оружия, поднырнуть под руку варвара, ударить. Увернуться, поднырнуть, ударить. Оценить ситуацию. Отдать несколько команд. Увернуться, подставить подножку, добить.

Квинт не мог с уверенностью сказать, когда гладиаторы дрогнули, и что стало этому причиной. Просто в какой-то момент он с той же отстраненной сосредоточенностью осознал, что враг отступает. Осознал — и незамедлительно дал своим парням команду нажимать.

Все было закончено быстро.

Тяжело дыша, Квинт убрал окровавленный меч в ножны и криво улыбнулся. Стоящие напротив парни Пулло выжидающе разглядывали их и не спешили убирать свои мечи.

— Свои! — подняв пустые руки в знак того, что он не собирается атаковать, сказал Квинт.

Распугивая одним своим видом редких ночных прохожих, они с Пулло шли в окружении десятка легионеров по улице, что соединяла Паллатин с Велабром. Им пришлось разделиться — толпа из сотни человек в окровавленных туниках и тогах не имела шанса не вызвать ни у кого вопросов, — и теперь они двигались в сторону Марсова небольшими группками и разными маршрутами.

О стычке и без того уже очень скоро должно было стать известно всем — незачем было приближать этот момент.

— Ты почему так долго? — наконец отойдя от боевого ража, спросил у Пулло Квинт.

— Мальчишка собирал вечером на Марсовом сходку, — отозвался Пулло, — Я не мог этого пропустить.

— Сходку? — удивленно вздернул брови Квинт, — Какую сходку? Зачем?

В их ситуации любые телодвижения мальчишки вряд ли сулили хоть что-то хорошее.

— Чтобы озвучить официальную версию того, что случилось на иды, — хмыкнул Пулло, — Проще говоря, нассать людям в уши.

Квинт прыснул:

— И как же она выглядит, эта официальная версия? — Пулло уже открыл было рот, чтобы ответить, но Квинт не дал ему шанса, — Дай угадаю. Мы все — гнусные заговорщики, покушающиеся на Республику, а Цезарь вовсе не Цезарь, а просто какой-то мутный подкупленный тип?

Пулло кивнул:

— А еще вы все работаете на Марка Антония, который хочет нас захватить и править Республикой как восточный монарх, ага, — ему не удалось сдержать смешка.

— А гений Октавиана раскусил этот гнусный план и пресек его на корню? — иронично прищурился Квинт.

— Конечно, как же иначе? — фыркнул Пулло.

Еще один вопрос крутился у Квинта на языке, но он не решался его задать — и какое-то время они шли молча, пока он все-таки не переступил через себя и не спросил:

— Про Цезаря — тишина?

Последние следы веселья смыло с лица Пулло. Ему понадобилось какое-то время, чтобы ответить — и начал он издалека:

— Знаешь, народ встретил речь Октавиана прохладно. Я даже не беру в расчет наших, там просто почти не было довольных. Не знаю, на что он надеялся. Под самый конец кто-то вообще начал громко задавать неудобные вопросы, — Квинт не понимал, куда он клонит, но на всякий случай кивнул, — После того, как его заткнули… Октавиан завершил свою речь сообщением, что он намерен положить конец ходящим по Городу слухам и что завтра, в шестом часу дня, захваченный им провокатор даст показания прямо на форуме.

Это наш шанс, — мелькнуло в голове у Квинта.

А затем слова Тита окончательно уложились у него в голове. Ситуация предстала пред ним как на ладони — и в который за сегодняшний день раз у него на спине проступил холодный пот.

Существовало всего два варианта, при которых мальчишка мог решиться на подобное представление — или он нашел актера, которому сначала хорошо заплатит, а потом воткнет нож в спину, чтобы не болтал, — и в таком случае Цезарь уже был мертв, и они уже опоздали, или…

— Что он сделал с Цезарем?.. — неожиданно для самого себя, ошарашенно сказал вслух Квинт.

Тот никогда не согласился бы оговорить сам себя перед лицом всего Города по-хорошему — и варианты, которые подкидывало Квинту воображение, были один хуже другого.

Пулло замер на месте и невидящим взглядом уставился куда-то в темноту. Осознание нанесло ему слишком сильный удар.

— Настроения солдат? — Квинт попытался перевести тему, надеясь, что это выведет его из ступора.

И это сработало.

Пулло потряс головой, отгоняя ошеломление, и спустя несколько бесконечно долгих мгновений ответил:

— Тринадцатый и шестой на нашей стороне, Квинт. Все, до единого. Завтра мы его вытащим, — на его лице читалась мрачная решимость.

— Или отомстим.

[1] Имеется ввиду гражданская война 49–45 до н. э.

[2] Жирный намек на осаду Алезии в 52 г. до н. э. Подробнее — Caes., BG, VII, 68–89.

[3] Si vales, bene est; ego valeo. Стандартная форма, которой римляне часто начинали письма. Перевод —