Абсолютное доказательство - Питер Джеймс

Час от часу не легче!

– Какой разворот, дура, я на шоссе! – рявкнул вслух Росс. Он был измотан и раздражен – и долгой дорогой, и беспрерывным дождем, да и недавний разговор со Стюартом Ивенсом из МИ-5 не улучшил настроение.

Зазвонил телефон. Росс нажал кнопку гарнитуры хэндс-фри.

– Росс! – Звонила Имоджен.

– Привет! Как ты?

– А ты как?

– Я на задворках Бирмингема. Запутался в чертовой развязке, пытаюсь отсюда выбраться. Что стряслось?

На экране снова появилась карта; женский голос строго велел свернуть на первом повороте налево. Росс так и сделал – и оказался там же, откуда приехал: шоссе М6, направление на юг. Да чтоб тебя!

– Ко мне в офис сегодня приходил один человек… – начала Имоджен.

Неужели Стюарт Ивенс и с ней побеседовал?

– Кто он и чего хотел? – поинтересовался Росс, вглядываясь в залитое дождем ветровое стекло в поисках следующего съезда.

– Зовут его монсеньор Джузеппе Сильвестри. Приехал на машине с шофером, сказал, что представляет Ватикан и хочет поговорить со мной наедине. Я отвела его в переговорную.

– И?..

– Он сказал: если ты можешь доказать, что имеющиеся у тебя артефакты – не подделки, то он готов их купить. И ясно намекнул, что ты можешь сам назначить цену.

– Он из Ватикана?

– Росс, по-моему, отличное предложение! Продаем им эти штуки, получаем кучу денег – и выходим из игры!

– И цену я могу назначить сам?

– Да! У меня сложилось ощущение, что он готов заплатить серьезные деньги. Очень серьезные.

– Имо, послушай, я не…

– Росс! – взмолилась жена. – Это ты, пожалуйста, послушай меня! Я не понимаю, во что ты… во что мы ввязались. Я испугана до полусмерти. Ты у меня очень умный, ты замечательный репортер. Но ты же сам видишь: эта история – чем бы она в результате ни обернулась – опасна! Слишком опасна. Пожалуйста, хотя бы встреться с ним завтра и выслушай!

– Знаешь, давай я сначала встречусь с поверенным в Бирмингеме, а дальше подумаю. О'кей?

За окном приближалась следующая развилка.

– Росс, я не хочу больше во всем этом участвовать!

– Как только выйду от Энхолт-Сперри, я перезвоню тебе. Договорились? А сейчас извини, мне надо следить за дорогой.

– Ладно… – Имоджен вздохнула. – Когда будешь дома?

– Думаю, в семь или около того.

– Значит, ты вернешься раньше меня. Пожалуйста, выведи Монти погулять. Я буду не раньше десяти: в город приехала на конференцию моя старая школьная подруга, и мы договорились вместе поужинать.

– А что за подруга?

– Дженни Элкингтон. Мы с ней с шестого класса не виделись.

– А… ну ладно, хорошо вам повеселиться.

Имени Дженни Элкингтон Росс никогда раньше не слышал, и на задворках сознания вновь комариным писком зазудела мерзкая старая мыслишка: интересно, с кем встречается Имоджен на самом деле?

Он не ловил ее за руку, не мог ткнуть пальцем во что-то конкретное, однако в последние несколько месяцев потерял покой. В поведении Имоджен снова появилось что-то неуловимое, неопределимое, но очень знакомое – и предвещающее беду. Тогда, после его возвращения из Афганистана, она в конце концов призналась, что уже довольно долго крутила роман на стороне; и, задним числом вспоминая эти месяцы, Росс понимал, что были признаки. Определенно были. Он просто их не замечал. Не желал замечать.

И те же признаки – несмотря на ее беременность – замечал и сейчас.

Вторник, 14 марта

Двадцать пять минут спустя Росс припарковался на стоянке неподалеку от конторы Роберта Энхолт-Сперри. Вышел и, втянув голову в плечи – дождь все усиливался, – поспешил к подъезду. На тротуаре стоял мотоцикл «Дукати» с двумя сумками, притороченными к седлу. Почти бегом Росс пробежал мимо него, шмыгнул под козырек и нажал кнопку звонка.

Послышался щелчок, и массивная черная дверь распахнулась. Наружу выскочил человек, с виду похожий на курьера, весь в черной коже и в мотоциклетном шлеме с опущенным щитком, закрывающим лицо. Под мышкой он нес небольшой портфель. Мотоциклист толкнул Росса, не извинился и пронесся мимо. На миг журналист испытал странное чувство: его словно потянуло к этому человеку, каким-то неощутимым ветром толкнуло в его сторону – и медальон со святым Христофором на шее, давний подарок Имоджен, вдруг сам собой шевельнулся на груди и натянул рубашку. Или все это ему только почудилось?

Приемная была битком набита, словно у врача в приемный день. Все стулья заняты. Индусская семья, что-то бурно обсуждавшая; угрюмая парочка – эти двое сидели, не разжимая рук, и уныло смотрели перед собой; нервный человек лет пятидесяти, украдкой прикладывающийся к электронной сигарете; женщина в чадре с вопящим младенцем на руках…

Старая карга, памятная Россу по предыдущему визиту, сурово взирала из-за конторки на это столпотворение. Когда Росс подошел, она смерила его ледяным взглядом.

– Да?

– У меня назначена встреча.

Она зашуршала листами журнала.

– На три часа?

– Да.

– Прошу простить за беспорядок. Видите ли, секретарша мистера Энхолт-Сперри сегодня не вышла на работу. Впрочем, предыдущий посетитель только что ушел. – Она нажала на кнопку интеркома, затем, словно что-то вспомнив, покачала головой. На суровом лице проступила тень улыбки. – Ах да, ведь мистер Энхолт-Сперри так и не освоил интерком! Думаю, лучше вам просто подняться наверх. Дорогу вы знаете.

– Да, благодарю вас.

Одолев три пролета по узкой выщербленной лестнице, Росс оказался у знакомой двери и постучал.

Ответа не было.

Он постучал еще раз, погромче. Подождал. Снова нет ответа. Тогда осторожно толкнул дверь – и увидел все тот же кабинет, памятный ему по предыдущему посещению, тесный, заставленный мебелью и загроможденный бумагами. Как и в прошлый раз, папки и стопки бумаг лежали и на столе, и на стульях, и на полу.

Роберт Энхолт-Сперри сидел за столом – очень прямо, положив обе руки на столешницу. Все такой же: с гладко зачесанными седыми волосами, обвисшим морщинистым лицом и брылями, словно у бульдога. Одет, как и в прошлый раз, в клетчатую рубашку и плохо завязанный галстук с символикой школы Хэрроу. Сидел неподвижно, глядя перед собой, и на его губах играла легкая улыбка.

– Э-э… прошу прощения за вторжение, леди внизу попросила меня подняться…

Поверенный молчал.

Сидел очень прямо, очень тихо. Молчал. Не двигался. И не мигал.

– Мистер Энхолт-Сперри!

Росс шагнул вперед – и только тогда заметил, что старик не дышит.