Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

В тот же день новый король опубликовал проект конституции. Бывший адвокат, он сам разработал его по французскому образцу. О конституционной коллегии, соответствующих министерствах, о всеобщем избирательном праве и, не в последнюю очередь, об обязательстве уплаты налогов говорилось в нем.

Арауканцы с восторгом приняли новую конституцию, тем более что ничего из нее не поняли, не умея ни читать, ни писать.

Через три дня появился новый манифест, потому что прибыли вести, что патагонцы тоже с удовлетворением восприняли решения проведенного в седле народного собрания:

«С сегодняшнего дня Патагония присоединяется к нашему арауканскому королевству на условиях, указанных в нашем указе от 17 ноября».

Пока все шло гладко.

Но теперь нескольким племенным вождям захотелось воочию увидеть пользу от их объединения и почувствовать силу власти королевского скипетра. Они потребовали решительного выступления против Чили. До сих пор они смотрели сквозь пальцы на то, что на их берегу пограничной реки с мелодичным названием Рио Био-Био разбивают шатры чилийские поселенцы, но королевство такого терпеть далее не может, надо отогнать их назад, на противоположный берег.

Король Орели вынужден был уступить и начал собирать войско для проведения кампании. Однако Чили пронюхало о затее и решилось на подлость. Оно подкупило ближайших из людей короля, те, улучив подходящий момент, напали на беззащитного, схватили, переправили через границу и передали чилийским властям.

Чилийское правительство, ввиду явного нарушения международного права в отношении суверенного королевства-соседа, не решилось заключить его в тюрьму и начать против него судебное дело, как против заурядного злодея. Месяцы его держали взаперти и не могли найти подходящего параграфа, на основании которого можно было бы прилично случаю его осудить. Наконец, не придумав ничего умнее, суверенного короля объявили сумасшедшим и посадили в дом для умалишенных в Сантьяго.

Но тогда в дело вмешался французский консул, обжаловал это решение и отправил соотечественника на родину.

Здесь посчитали вполне мотивированным решение чилийцев, и многие читатели газет дивились странной фигуре короля без королевства. Его это не смущало. С неутомимой настойчивостью он продолжал будоражить общественное мнение. Выпускал один за другим манифесты, прокламации, строчил газетные статьи, снова и снова призывая Францию колонизовать Арауканию, направить туда поселенцев, и именем Разума и Труда призывал объявить крестовый поход против Незнания. А на все расходы, связанные с этим, пусть французский народ подпишется на заем в 30 миллионов франков, деньги — на текущий счет короля Орели I.

Не подписались ни на сантим, и экс-королю с большим трудом удалось выцарапать лишь несколько франков на хлеб свой насущный.

Целых семь лет бедствовал он на своей старой родине, вдали от своего королевства и племенных вождей. Пока наконец не забил финансовый источник, хотя и тонюсенькой струйкой. Не в 30 000 000, а четырьмя нулями поменьше, всего-навсего в 3 000 франков!

Эту скромную, в сравнении с величием цели, сумму другой адвокат с задатками авантюриста по имени Планшу урвал у своего семейства, руководствуясь туманной задумкой уехать с королем Орели I в Арауканию и там составить словарь арауканского (индейского) языка, и на том основании быть избранным во французскую Академию!

О нем мне особенно нечего рассказать. Оба искателя приключений сели на корабль, добрались до Бразилии, оттуда перебрались в Патагонию. Скромные 3 000 франков кончились, и Планшу спасло от голодной смерти только то, что он утонул в патагонской реке с красивым названием.

Королю Орели повезло больше. Без гроша в кармане он все же добрался к своим подданным. Они встретили его с удивлением, потому что коварные чилийцы пустили слух, что он якобы пытался бежать из заключения, но при попытке к бегству был застрелен. Значит, надо было свершиться чуду, что он все-таки вернулся живым и невредимым!

Сие чудо и впрямь вернуло ему поколебленное было доверие народа, вожди племен вновь присягнули ему на верность, и король Орели I, выпустив еще несколько соответствующих манифестов, вновь принял управление королевством.

Прежде всего из числа наиболее верных вождей племен он назначил кабинет министров. Вот список.

Касик (вождь) Квилапан, Quilapan — военный министр,

Касик Монтре, Montret — министр иностранных дел,

Касик Квелауеке, Ouélaoueqe — министр внутренних дел,

Касик Калфукханх, Calfouchanh — министр юстиции,

Касик Мариуаль, Marioual — министр сельского хозяйства[78].

Вожди племен приняли назначение, не смущаясь тем, что ни один из них не умел ни читать, ни писать.

Они, впрочем, были первыми, кому король Орели I вручил большой крест учрежденного нм заодно ордена Стальной Короны. Это была высокая награда, потому что согласно уставу только десять высших чиновников и десять военачальников могли получить этот орден: стальной крест, выполненный в форме созвездия Южного Креста в венке из дубовых листьев, на красной ленте с окантовкой стального серого цвета.

Число простых служащих и военных устав мудро не ограничивал.

Итак, король Орели I во второй раз взялся было нести достижения цивилизации в южноамериканские пампасы, если бы ие его заклятый враг — государство Чили, которое опять выступило против него.

1 февраля 1870 года чилийский генерал Пинто послал ультиматум вождю, военному министру Квилапану, чтобы в пятнадцатидневный срок ему выдали авантюриста Орели Антуана, который смеет называть себя королем Араукании.

Ультиматум разгневал гордых племенных вождей, теперь они уже душой и сердцем встали за своего короля и даже не удостоили генерала ответом.

Тогда Пинто выслал батальон своих солдат: он-де не собирается воевать, просто хочет схватить Орели и снести ему голову.

Воинственные вожди племен заступили путь солдатам Пинто, а сам король Орели отдал приказ окружить чилийскую команду и не давать им возможности маневра до тех пор, пока не иссякнут запасы продовольствия и солдаты не изголодаются, а тогда схватить и вместе с офицерами перевешать, но не как солдат регулярной армии, а как банду наемных убийц.

Таким образом, положение опасно обострилось. Что произошло после обмена столь жестокими приказами, мы не знаем. Здесь в истории короля Орели обнаруживается пробел. Возможно, чилийцы выступили с превосходящими силами, возможно, вожди племен отшатнулись от своего короля, потому что ему неоткуда было взять денег: достаточно сказать, что их отношения настолько испортились, что жизни короля стала угрожать непосредственная опасность.