Глубокий рейд - Борис Вячеславович Конофальский

«Ну вот… Значит, и на этой лодке у переделанных дрон был!».

И теперь даже Денис уже ничего не комментировал. А лучше сказал бы, так как прапорщику говорить было больше нечего, не было у него новых идей; признаться, не ожидал он, что переделанные найдут сожжённую лодку так быстро. Думал Аким, что успеет уйти хотя бы на пару десятков километров. Двадцать километров. Да, это была бы приемлемая фора.

— Оба сигнала пошли за нами на восток, — продолжает радист. Чуть помолчав, он добавляет: — Думаю, и вторая лодка с ними.

Да, Аким тоже так думает, но ничего не говорит. Теперь нужно ждать дрона. Хотя он уже и не особо нужен переделанным, они просто пойдут по следу лодки. И через какое-то время догонят казаков. И теперь казакам не удастся провернуть тот же фокус, что и с первой лодкой, теперь-то уж твари будут настороже.

А Денис на всяком открытом пространстве, едва появлялось пятьдесят метров без рогоза, выкручивал газ до упора, выжимая из мотора всё, что можно. И так как никаких других команд не было, так и вёл лодку на восток, к Надыму. А прапорщик тем временем ломал голову и не находил решения, он уже начал приходить к выводу, что бой неизбежен.

Бой в болоте! На лодках! С переделанными, не знающими ни страха, ни усталости! И почти в трёх сотнях километров от ближайших людей, до которых их рация просто не «докричится», у передатчика мощности не хватит. Одна пуля в мотор… И всё…

И новое сообщение от Ряжкина:

— Пеленг. Радиомаяк второй заставы. Сигнал устойчивый.

Ряжкин замолкает, чтобы разобраться с цифрами, Саблин и Калмыков тоже молчат, ждут главной информации, впрочем, ни тот, ни другой в чудеса не верят, и чуда не происходит:

— Восток-восток-юг, триста два километра.

«Триста два километра! Что до Второй заставы, что до Сорума… В любую сторону почти сутки хода».

Глава 35

Дрон пришлых на этот раз не болтался вокруг, нагнал их довольно быстро. И даже без сообщения Ряжкина Саблин смог его рассмотреть. Камеры дрон прекрасно «видели», шёл он рядом, на высоте метров восемьсот.

— Аким, что делать будем? — интересуется Василий.

Ну а что тут можно сделать? Саблин думает, а Денис предлагает:

— Может, РЭБ включим?

— Нет, — сразу отвечает прапорщик.

— Да это без толку, отлетит на три тысячи метров и всё равно видеть нас будет и «передавать» нас контроллеру. В прошлый раз они к нам просто близко подошли, вот потому всё и вышло…

Саблин всё ещё думает, что делать в сложившейся ситуации, и эта болтовня товарищей его немного злит. Они словно не чувствуют опасности. Или надеются на него. И он спрашивает:

— А лодка их где?

— Шесть двести, восток от нас, сигнал устойчивый.

«Шесть двести уже! Вот зараза… Они над рогозом летят, что ли?».

Это было неожиданно, в голове у него не укладывалась эта скорость:

«Лодки у них здоровенные, как они умудряются маневрировать на этих посудинах в болоте, непонятно… — Саблин продолжал удивляться. — Моторы у них хорошие, так ещё и техники умелые».

Прапорщик, да вообще все, кто сталкивался с переделанными, всё чаще убеждались в том, что с каждым годом те становятся всё более опасными. Более умными, живучими, умелыми.

Лодка Акима с ним и его товарищами летела по воде, и снова казаки молчали, Аким молчал — думал, что делать, Василий молчал, потому что на экранах его оборудования не было никаких изменений, ну а Денис… Он просто вёл лодку по болоту на большой скорости, ему было не до разговоров. В их молчании чувствовалось напряжение, но никто из товарищей Саблина даже и не думал что-то выговорить, что-то типа: «Вот ввязался я в эту историю на свою шею». Или: «А говорил: просто съездить за вещами!». Нет, вместо всего этого Василий вдруг произнёс:

— Слышь, казаки, надо бы земельку искать пригодную, — и Саблин, и Денис сразу поняли, куда он клонит. А Ряжкин продолжал: — Разберёмся с ними на сухом. В лодке нам тяжко придётся. Хоть и на сухом будет непросто.

— Мин у нас нет, гранат мало, — сразу отозвался Калмыков. — Как мы без мин пошли?.. Пластуны называется… Да и щитов у нас нет. И на суше нам тяжко будет.

— Щит у меня есть, — замечает Саблин. Штурмовик свой щит никогда не бросает. С тех пор как Аким получил под команду взвод, он его из ящика не доставал. Но никуда его из него и не выкладывал. — Да, мин мы не взяли, это оплошность, но у нас есть брикет взрывчатки и взрыватели.

— Аким, а сколько в их лодке было солдат? — интересуется Василий.

— Два, — вспоминает прапорщик. — Два солдата, два разведчика, нюхач, техник и офицер.

— Значит, в двух лодках будет… — прикидывает Ряжкин. — Четыре солдата, четыре разведчика и два офицера? — он многозначительно замолкает.

Четыре солдата, четыре разведчика и два офицера. Это немало для троих казаков, даже упакованных в отличную броню.

— Значит, будем искать хорошую сушу? — уточняет Денис. И тут же говорит, поднимая руку: — Дрон.

И Аким, и Василий сразу поворачивают головы туда, куда указывает Калмыков, фокусируют камеры. Так и есть, примерно в тысяче метров над землей прямо по курсу летает дрон переделанных.

— Вась, рация его фиксирует? — интересуется Саблин.

— И рация передачу фиксирует, и на РЭБ его импульс виден, — отвечает радист.

Это очень неприятное ощущение, когда за тобой вот так, без всякого стеснения, наблюдают твои враги. Лютые враги. И, видно, эти ощущения посетили не только Саблина, так как Денис повторил, но уже без вопроса:

— Аким, надо бы приглядывать хорошую сушу для боя.

Саблин встаёт, проходится по лодке, собирает пустые винтовочные магазины, берёт коробку с патронами и возвращается на переднюю банку, усаживается и, лишь