Ходячие мертвецы. Нисхождение - Роберт Киркман

Глория отвела Лукаса за купол ратуши.

Мальчишка встал на верхней площадке пожарной лестницы, расстегнул комбинезон и взглянул на толпу бродящих по парковке трупов. Ветер гонял мусор по растрескавшемуся тротуару, а чудовища неуклюже шагали из стороны в сторону, то и дело натыкаясь друг на друга. Их было так много, что они напоминали косяк ужасных рыб. Некоторые слышали доносившиеся с крыши звуки и поднимали на мальчишку свои мутные глаза.

Лукас начал писать прямо на мертвецов.

Глория наблюдала за ним с угрюмым и отстраненным выражением лица. От обезвоживания мочи у парнишки было не слишком много, но ее оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание ходячих. Они устремляли дикий взгляд в небо, словно удивленные неожиданным дождем. Мальчишка без улыбки смотрел на то, как струя ударялась о макушки изуродованных голов и стекала по истощенным телам. Судя по всему, ребенок не видел в этом ничего смешного, ничего приятного, ничего озорного.

Он просто не мог отвести взгляд.

После обеда они услышали шум. Гарольд заметил его первым, повернулся к прорезанному в куполе люку, инстинктивно выхватил свой «смит-вессон» сорок пятого калибра и навел его на люк.

– Что еще за чертовщина? – пробормотал он, чувствуя, как револьвер дрожит у него в руках.

Лилли вскочила на ноги, Дэвид подошел ближе и поднял «AR-15». Остальные расступились, смотря на старую, как будто приросшую к месту крышку. Из здания доносились скрипы и громкие хлопки, которые эхом отдавались под куполом, и дети особенно испугались, услышав их. Может, ходячие умеют ходить по лестнице? Никто не знал точного ответа на этот вопрос, но не приходилось сомневаться, что практически все городские постройки были заняты мертвецами.

– Не волнуйтесь, – довольно громко сказала Лилли, чтобы ее голос не потонул в шуме ветра. – Возможно, это просто пустяки.

– На пустяки не похоже, – пробормотала Глория, прижимая к груди одного из малышей, глаза которого блестели от страха.

– Эти твари ведь не умеют подниматься по лестницам? – спросил Гарольд, и его вопрос повис в воздухе, как токсичный газ.

– Некоторые сумели залезть на трибуны на гоночном треке, – заметила Глория.

– Сохраняйте спокойствие. – Дэвид указал винтовкой на люк и кивнул в сторону ржавой, окисленной, приросшей к месту металлической ручки. – Даже если они поднимутся по лестнице, эту дверцу им не открыть.

Приглушенные звуки становились все громче – похоже, их источник поднимался выше и выше. Были слышны шаркающие, скрипящие шаги, которые приближались к дверце в куполе. Сказать, один там ходячий или целая дюжина, было невозможно. Лилли смотрела на железную ручку. Этим люком явно не пользовались уже не один десяток лет. Прорезанный в куполе ратуши, покрытый наростами и птичьим дерьмом, в былые, славные времена он, видимо, служил уборщикам и рабочим, следящим за зданием.

– Барбара, на всякий случай, – сказала Лилли, посмотрев на седовласую матрону, – уведи детей за купол.

Барбара и Глория последовали этому совету и подтолкнули ребятишек на другую сторону барабана. Даже Томми покорно передал Лилли перочинный нож и пошел с остальными, с радостью предоставив взрослым самим разбираться с нападающими.

Шум тем временем стал еще громче – до источника звуков как будто оставалось всего несколько футов. Казалось, кто-то, шаркая, добрел до люка и остановился, а затем раздался громкий удар, от которого все на крыше вздрогнули.

– Дэвид, будь готов открыть огонь, – ровным, хоть и испуганным, голосом велела Лилли.

– Понял.

Дэвид подошел ближе к люку и навел ствол винтовки на дверцу.

Раздался новый удар, дверца люка содрогнулась, из-под петель полетела штукатурка.

– Стрелять только наверняка, – сказала Лилли, встав рядом с Гарольдом. У нее не было пистолета, но она выставила перед собой нож Гарольда, готовая в любую секунду броситься на противника.

Гарольд обеими руками сжал рукоятку револьвера и навел его на дверцу.

Бах!

– Три… два…

Дверца распахнулась, в проеме показалось исчерченное морщинами, изнуренное лицо.

– Какого черта вы тут делаете, ребят? Принимаете солнечные ванны?

– О боже… – едва слышно прошептала Лилли, не в силах пошевелиться под взглядом блестящих глаз, которые смотрели прямо на нее.

Волосы Боба Стуки были грязны как никогда, он весь был покрыт пылью и сажей, как будто целую неделю провел в битумной яме или на археологических раскопках. Он улыбнулся остальным, его глаза сверкнули от радости, вокруг них собрались мелкие морщинки.

– Ребят, вы спускаться собираетесь или мне тащить шезлонг?

У них был миллион вопросов, и Боб заверил всех, что впереди будет достаточно времени, чтобы он ответил на каждый из них, но пока ему нужно придумать способ провести двенадцать человек по кишащему мертвецами первому этажу к шахте служебного лифта, спустить их по расшатанным ступенькам в подвал, довести до тайной двери в соседний тоннель и в конце концов вывести в основной коридор полюбившейся всем подземной железной дороги.

Чтобы дети вели себя как можно тише, Барбара и Глория объявили игру в молчанку, причем победителю был обещан годовой запас вишневой газировки. Боб использовал старинную диверсионную тактику и бросил старую лампочку в противоположную сторону вестибюля ратуши; внезапный звон бьющегося стекла привлек ходячих, и они отступили от лифтов в задней части здания на одну-две критические минуты.

Они едва успели спуститься по служебной лестнице, прежде чем мертвецы учуяли их запах и пошли на него. Боб вогнал ломик в глазницу ближайшего к нему ходячего, захлопнул двери лифта перед носом у дюжины других и вслед за Гарольдом полез в темноту подвала. Еще через десять минут они уже миновали узкий боковой тоннель и вышли в главный коридор.

Боб шел первым по щиколотку в стоячей воде, в которой плавал вонючий мусор и мерзкие ошметки. Время от времени они ударялись о голые ноги детей, и ребятишки то и дело вскрикивали от страха.

– Видит Бог, – сказал Боб Лилли, заворачивая за угол на перекрестке тоннелей, выложенных скользким кирпичом, когда на поросших мхом влажных стенах появились первые отблески оранжевого света далеких факелов, – когда я провалился сквозь пол того колодца, мне повезло так, как не везло никогда в моей никчемной жизни.

– И что же случилось? – спросила Лилли, не в силах скрыть улыбку, которая сияла у нее на лице с того самого момента, как она неожиданно выяснила, что ее друг остался жив. Ее изодранная футболка была так грязна и так пропитана потом, что превратилась из светло-голубой в темно-серую. Нервы Лилли начинала трепать старая клаустрофобия, из-за которой ее волосы вставали дыбом, но пока ее сдерживали ничем не прикрытые радость, облегчение и благодарность за то, что у них снова появилась надежда. Лилли понимала, что Вудбери – дом ее мечты – был навсегда потерян для них, но главное было в том, что рядом с ней все еще оставались хорошие, преданные ей люди. Они шагали у нее за спиной: дети устали, но все равно шли вперед, подгоняемые волнением и страхом, а Дэвид замыкал процессию, держа наготове «AR-15».