Слепая совесть - Нидейла Нэльте

— Непременно понесешь, — сквозь зубы обещает император.

— Это несправедливо! — вырывается у меня быстрее, чем успеваю язык прикусить.

Почти ощущаю взгляд жениха — такой леденяще-острый, невольно задумаешься, каким он видится Стражам!

— Ноэлия. Не смей мне перечить. Никогда. — Иллариандр разворачивается, направляется к своему фертону.

Ищу взглядом свой, слезы наплывают на глаза. Непереносимо обидно и до безумия страшно. Вокруг зеваки собрались, слуги и советники. Как в худшем из кошмаров.

Дарсаль за мной не идет, знать не хочу, в чем заключается чертово наказание. Только и надеюсь, что его у меня не отберут.

Дарсаль

Ноэлия уходит, а мы все ждем распоряжения императора. Впервые я обманул его, странные ощущения. Может, прав был повелитель, не доверяя, может, я от отца впитал способность к предательству?.. Перепроверяю омаа, он уже полностью подконтролен.

Ребята не знают, что у нас произошло, все равно вина на мне, коль позволил Ноэлии пробраться под пятно. Сама она едва ли понимает тонкости, не нужно было ничего ей говорить. Только откат к тому моменту не отступил, а набирал обороты. А потом внезапно ушел. И как бы там ни было… все дерьмово.

Если узнают, что сама проникла под пятно, еще сочтут неподходящей. Или опасной. Ни ей не поздоровится, ни мне за выбор. В памяти всплывает приказ отдать данные остальных претенденток. Неспроста ведь. А так…

Неправильно это. Но она тоже ребят защищала. Похоже, сегодня у императрицы прибавилось желающих остаться в ее личной охране. Надеюсь, никто не сомневается в моих способностях контролировать откаты. Лишь бы не отстранили. И ментальщиков не натравили, от них не спрячешь. А наказание переживу, не впервые.

Не могу не думать о словах повелителя. Ноэлия… При мысли о ней омаа снова начинает вскипать. Но за его проявления я абсолютно уверен. Императрицу тоже не выпускал из виду ни на минуту, если бы в ауре мелькнуло что-нибудь подозрительное, я первый должен был бы доложить. Едва ли кто другой может знать больше. Да и усомнись император в невесте, действовал бы иначе. Никаких слов или предупреждений, изменникам не место у трона. Это непреложная истина. Зачем же тогда? Дать понять, что ставит ее на одну ступень с вечным изгоем, сыном предателя? И не ей, она этого не поймет, — окружающим? Заведомо предотвратить укрепление позиций будущей супруги, действия которой пришлись по нраву ребятам?

Наверное, правильно. Все во власти императора. Но девочке придется нелегко, отвоевывая себе место. А может, и отвоевывать не станет.

Лийт наконец-то подходит — видимо, выслушивал повелителя ментально. Не могу понять его отношение — то ли согласен с Иллариандром, то ли просто подчиняется в силу необходимости. Позволяет нам подняться. Зовет в свой фертон. И на том спасибо, и так уже сплетен на ближайшие полгода.

— Отличились, — ворчит командир внутри, садясь на единственную койку.

Сразу почему-то ощущаю вину. Действительно ведь выглядит очень непрофессионально. И, возможно, я должен был давно рассказать еще о том, самом первом нападении…

Проходим, встаем у противоположной стены. Лийт скрыл разговор, остальные Стражи не слышат. Хороший все же у нас командир. Но не всесильный.

— Дарсаль, — обращается, склоняю голову в положенном кивке, — я же знаю твою силу. И за императрицу ты не задумываясь жизнь отдашь, вижу. Почему? Что произошло?

Прикрываю глаза, сосредотачиваюсь, пытаюсь передать ментально это дикое чувство дезориентации, когда разряды проходят сквозь омаа, отдаваясь бликами в глазах, когда приходится по крупицам восстанавливать контроль, заставляя себя не паниковать от собственной неожиданной беспомощности, от ужаса, что сила больше тебе не подвластна. И едва четкость восприятия возвращается, как следующий разряд достает еще глубже, вышибая дух.

Командир задумывается, слышу скребки, словно трет щетину на подбородке. Молчим.

— Никогда о таком не слышал, — изрекает наконец. Хмурый тон выдает недюжинное волнение.

— Я тоже, мой командир. Иначе постарался бы подготовиться.

Хотя как тут подготовишься.

«Шаматри тоже никогда не появлялись за пределами Астара», — мысленно добавляет Альбер, видимо, не желая посвящать единственного зрячего среди нас.

«Все странно. Непредвиденность с Марисом. Словно женщины что-то задумали. Когда в саду пронеслась та вспышка, которую мы сочли эфирным мусором? Робот уже был?»

«Императрица его в тот день купила», — отвечаю, почему-то вспоминая открытое окно. Сказать или лишь получу вдобавок ко всему? Молчу. Едва ли это теперь имеет значение.

— Посоветуюсь с эром Рамаром, — произносит командир уже вслух. — Император в ярости. И как бы там ни было, любые неучтенные непредвиденности — наша вина.

Киваем, соглашаемся. Конечно, наша. Значит, недоглядели.

— Он потребовал наказания, и мне нечего возразить. Сдайте, пожалуйста, мечи омаа, вас ждет «строй омаа». Завтра, когда все будут здесь.

Взгляды наших измененных глаз непроизвольно скрещиваются на единственном зрячем. Для Стражей наказание скорее унизительное, чем опасное, а вот для зрячего может закончиться плохо. Но все мы оказались в одной связке. Придется прикрывать.

Стискиваю зубы. Нельзя подвергать сомнению приказы императора. Но разве прилюдного выговора было недостаточно? Мог же назначить что-то менее показательное. Правда, применять телесные наказания к Стражам практически бесполезно. После откатов-то чем нас пронять? Командир обычно практикует дополнительные дежурства, временные отстранения и, самое неприятное, блокирование омаа. Без него ощущаешь себя слепым, а блок снять нельзя, если не хочешь лишиться места и быть сосланным на границы. Впрочем, в дороге ослаблять Стражей неразумно. Император же предпочитает штрафы, иногда в размере чуть ли не месячного жалованья. Я бы с удовольствием все отдал, лишь бы остаться возле императрицы. А вот захочет ли она оставлять рядом с собой запятнанного, еще вопрос.

Мы втроем послушно формируем и отдаем частички нашей энергии. Это скорее ритуал — создать новый меч не проблема, но нельзя. Вообще сопротивление запрещено, можно лишь уплотнять свой омаа, только при проходе через строй чужих, с четко направленной силой, это непросто. Обычно к концу прогорает вся одежда, у некоторых даже на теле ожоги остаются. Клавий молчит, принимая решение императора без возражений. Тем более что его собственный командир остался на той стороне и придет среди последних.

— До завтрашнего дня вы отстраняетесь от обязанностей. — Тон Лийта предупреждает об окончании разговора.

Интересно, удастся ли хоть немного поспать. Как я Ноэлии на глаза покажусь? Именно это самое отвратительное, на остальных мне давно уже плевать. А ведь она еще не знает обо мне всего.

Ноэлия

Что-то меня колотит, только Пуся на руках помуркивает, и держать устала, и отпускать не хочется. В фертоне все перевернуто, стол и стены процарапаны.