Рекс - Алекс Орлов

«Я догадывался, сукин сын, что это твоих рук дело», — подумал Юргенсон, вспоминая, как после покушения его вдруг затащили в тюрьму следственного отдела. Тогда это стало для него полной неожиданностью.

— Я могу встретиться с тобой через два дня в ресторане «Павлин».

— В ресторане «Павлин», Тревис? Я не ослышался?

— Не ослышался, Джон.

— А у тебя есть чувство юмора, приятель!

— Рад, что ты оценил.

— Ну хорошо. А в котором часу?

— Давай в одиннадцать, это время моего второго завтрака.

— А почему так рано?

— У меня потом еще дела.

— Ну, заметано, кореш, как говорят в вашей среде, да, Тревис? Я ничего не перепутал?

— Ничего, Джон, все как у нас в среде. До встречи.

— До встречи, Тревис.

Кафель в коридоре и в душевой — это самая неприятная работа. И кто придумал положить здесь плитку из натурального мрамора? Зачем мрамор в помещениях обслуживающего персонала? Даже незначительного количества пыли хватит, чтобы она стала видна на этом мраморе, а уж пыли тут хватало — особенно в переходных галереях, где совсем не было никакой облицовки, только голый бетон.

Но это из плохого, а из хорошего в работе уборщика был вынос мусора — очень интересное занятие. Сорок четыре комнаты, включая жилые и рабочие, а в них сто восемнадцать урн.

Некоторые с пластиковыми мешками, другие просто — корзины для бумаг.

— Привет, Олаф, как настроение?

Это Гарп. Полное имея Гарпинтер. Он бегает между двумя этажами, а точнее уровнями — в подвале они называются именно так. Носит бумаги, планы, в которых, как подозревал Олаф, ничего не понимает. Иногда он заставал Гарпа в коридоре, рассматривающего какой-нибудь план или схему. Гриф «совершенно секретно» его не останавливал, а Олафа он не боялся, его в подвалах замка мало кто замечал, а когда замечали, говорили что-то вроде: «Эй, вон там еще бумажка завалялась» или: «Слушай, тут где-то две монетки закатились — найдешь, положи на стол».

А еще был один смешной парень, он говорил: «Начальник, принимай груз» и выставлял из-за стола пару урн. А в урнах, под смятыми бумагами и ленточками кодограмм лежали банки из-под пива. И этот парень всегда подмигивал Олафу, дескать, мы друг друга не продаем.

Да пожалуйста, его дело собирать мусор, мыть кафель, стены, иногда подкрашивать потолок — там, где от сырости грибок развивался. А кто втихаря пиво потягивал или вон коньяк, бутылки от которого Олаф тоже часто находил в мусоре, это его не интересовало. Хотя от некоторых сотрудников после ночных возлияний поутру так разило, что даже вентиляция не справлялась. И как они на глаза начальству показывались? Хотя там, наверху, вентиляция получше. Олаф, хоть и редко, но все же появлялся там, чтобы помочь Лаибергу, который командовал на верхних этажах целой армией уборщиков.

У них, конечно, было повеселее. Больше света, больше настоящего воздуха, а не этого — из кондиционерного ящика. Но Олаф испытал на себе, как Лаиберг гоняет рабочих — ну ее, такую работу, даже присесть некогда. А Лаиберг этот на самом деле тот еще жлоб, и Олафа он никогда Олафом не называл, а только: «Эй, малой» — и ничего более.

В половине седьмого вечера вся эта беготня заканчивалась. Олаф выносил огромные мешки с мусором во внутренний двор, где стоял специальный пресс, и возвращался к себе в подвал, где становилось намного тише, потому что работники уходили в жилые комнаты. Но и после этого они еще долго не могли успокоиться, все обсуждали свои проблемы, планы на завтра.

Где-то смеялись, где-то негромко напевали — должно быть, после выпитого. А на втором ярусе часто срабатывал смывной бачок. Что они там, больше всех едят, что ли?

Кстати, о еде. Если бы не личная электроплитка, Олаф на здешних харчах долго бы не протянул. «Сублимированная пища для взрослых и детей». Ну разве это еда? Сублимированная пища — это корм для людей?! Олаф ее не признавал и ходил на кухню, где ему давали картошку, мясо, овощи — все, что запрашивал. А потом варил себе супы и жарил картошку. На ее запах из жилых помещений к нему часто прибегали вечно голодные охранники. Пришлось даже замок укрепить, чтобы дверь с петель не сдернули. Никакого у них воспитания. А если он занят? Если у него дела?

Когда наступил вечер, Олаф вернулся к себе в каморку, надел резиновые шлепки, махровый халат, взял полотенце и отправился в свою душевую.

Вообще-то, она была общей — для всего уровня, но поскольку жил он тут один, то и душевую на пять кабинок считал своей собственностью.

Ну и туалет на пять сидячих позиций — тоже. Одна у него была рабочая, а остальные четыре — запасные. Или гостевые, когда на его уровне поселялся кто-то еще. Обычно это были прикомандированные к подразделению внешней охраны. Та еще публика. Могли запросто наплевать в коридоре. А могли напиться и потребовать: «Эй, мелкий, ну-ка станцуй, сука!»

Олаф не любил подобные компании и не танцевал из принципа. Правда, потом приходилось оправдываться перед Лаибергом, потому что тот формально считался его начальником. Оправдываться приходилось в присутствии рыдающего командира взвода охраны: «Это были мои лучшие люди!» А зачем приставать к человеку только потому, что он на три головы ниже тебя ростом? Ты сначала бицепс потрогай! Потрогай бицепс сначала, а потом приставай.

После душа Олаф возвращался к себе, расчесывался и смотрел кино по внутренней кабельной сети. Хотелось бы, конечно, полазить еще и в Глобалнете, но это запрещалось — безопасность и все такое. Поэтому развлечение у Олафа было очень специфическое. Он приготавливал карандаш и бумагу, доставал из шкафа гитарную струну, накидывал ее на трубу отопления, зажимая оба конца в специальном мундштуке, а мундштук прихватывал зубами.

С безопасностью в замке было очень строго, однако никакому ответственному за режим и в голову не приходило, что общую систему труб тоже надо как-то изолировать.

Вот и в этот раз Олаф проверил замок на двери, зажал зубами мундштук, и понеслась:

«Да я тебе говорю, Сопатый, что я за тебя тогда отдежурил. Ты что, забыл?»

Это соседи — прямо над ним. Иногда они портили всю аудиокартину, но Олаф научился «обходить» их частоты, меняя натяжение струны, и тогда проявлялись следующие:

«Я не успел запомнить номер этой машины, но я четко видел этот прицел…»

«Может, это был фотоаппарат?»

«Нет, это было оптический прицел, точно тебе говорю».

Олаф вздохнул. Яркая подача, но никакой интересной информации. Эти парни работали в городе, кажется, под руководством Мартина, хотя основная часть стрелков жила на какой-то городской базе.

Олаф натянул струну сильнее и «переключился» на следующий уровень.

«Встреча состоится в отеле «Корвуд» в одиннадцать часов».