Эйнит - Ольга Горышина

— Ты врать не умеешь, Эйнит Долвей. Ты просто не умеешь отличить правду от лжи. Ты глупая, Эйнит Долвей. Просто глупая...

— Ты хотел что-то сказать, — сердце прыгнувшее в горло вернулось на место: может никакого звонка и не было, лепрекон наколдовал его, и отец не приедет в ноябре. И, может, даже в декабре... Ресницы увлажнились, и Эна почти закрыла глаза, чтобы проморгаться, но тут же спохватилась. Ну нет, не дождешься, сапожник! Она продырявит его взглядом и навсегда поселит на крыльце, пока не вытрясет из передника все шила, гвозди и молоточки вместе с правдой!

— Я просто хотел сказать, что могу передать кольцо по назначению. Я выяснил имя лепрекона, ссудившего деньги несчастному волынщику. Чего тебе напрягаться и искать его...

Так, все ясно. Гость на дороге растоптал портрет лисицы, призрак предупреждал не верить тому, кто похож на Малакая, а сам лепрекончик прогнал Джеймса, чтобы тот не заступился за сестру. Ничего, сестра не из робкого десятка. Сама справится.

— А я очень хочу увидеть старого лепрекона. Хочу сравнить его с иллюстрациями из детских сказок. Давай пойдем к нему вместе, а? Да хоть прямо сейчас.

Лепрекон замялся. Эна победно улыбнулась. Рваная подошва проехалась по починенному Эйданом столбу в дюйме от собачьего носа.

— Дорога дальняя. Не успеем к утру. Может, завтра, в полночь?

— Отлично! По рукам!

И Эна протянула руку. Лепрекон протянул свою и не успел вырвать пальцы — детские игры и карате не прошли даром. Человечек побелел.

— Кем ты подослан, говори? Тогда я оставлю тебе твой горшок с золотом. Мне можешь верить. Эна Долвей не умеет врать.

— Никем, я сам, — простонал человечек то ли от страха, то ли из-за усилившейся хватки Эны. — Я маленький, но даже я не хочу шить обувь сестре королевы. Я хочу шить для самой королевы. И если я отнесу ей кольцо... — И тут же добавил скороговоркой. — Но я кольцо не заберу. И не отдам королеве. Я сейчас не лгу. Можешь мне верить. Отпусти меня, Эйнит Долвей, пожалуйста.

— Не отпущу, пока не скажешь, почему они придут за мной.

— Потому что король любит королеву.

— При чем тут я?

— А при чем тут я? Отпусти!

— Говори правду!

— А я и так говорю. Ты только не слышишь. Ты глупая, Эйнит Долвей! Слышишь?

И Эна прислушалась, но не к его словам, а к шелесту шин по дороге. За поворотом сверкнули фары. И рука Эны оказалось пустой. Она отвела взгляд! Малакай! Убить его мало! Эна ринулась по дороге и пожалела, что калитка такая узкая — так и хотелось оставить на дверце «мини» вмятину, чтобы ее хозяин не разъезжал ночами по чужим дорогам.

— Что не спишь? — Малакай не скрывал удивления.

— А ты надеялся застать меня спящей?! — Эна едва не шарахнула от злости калиткой.

— Я просто розы привез, — И Малакай действительно вытащил с заднего сиденья огромную бадью с несколькими кустами. — Моя мать давно хотела передать твоей. Вот я и решил отвезти, а чтобы не раздражать тебя своим появлением, решил сделать это тайком ночью.

Держать бадью ровно давалось ему с трудом — слишком тяжелая, и Эна отступила от калитки, чтобы пропустить парня. Малакай поставил цветы у стены рядом с лопатой и тяпкой.

— Тайком не получилось. Дилан тебя искал. Почему ты не ответил на телефон?

— Ты звонила? — с неприкрытой надеждой спросил парень.

— Дилан звонил.

Малакай перестал улыбаться.

— Я телефон дома забыл.

— Забывчивый какой! А обсудить меня с матерью не забыл! Похвально!

— Ничего я не обсуждал. Она знает, что я хочу поехать с тобой в Нью-Росс. И также знает, что ты не хочешь со мной ехать.

— И решила помочь сыночку! Только не думай, что розы подкупят мою мать, и та заставит меня принять нужное тебе решение.

— Какое решение, Эна?! Я только лишь хочу показать тебе корабль. Ничего другого у меня на уме нет. Я не глухой. Я услышал твой ответ в машине. И не навязываюсь.

— Что-то я не заметила этого!

— Так ты поедешь со мной?

— Нет! — отрезала Эна и отвернулась.

Собака продолжала молча сидеть на крыльце, будто не чувствовала хозяина. Видать, лепрекон никуда не смылся.

— И забери собаку! Она мне надоела!

Эна бросилась к крыльцу. Пустая кружка стояла на прежнем месте, но узел поводка оказался расслаблен. Лепрекон хочет избавиться от Джинджер. Что бы ни было у него на уме, для блага собаки лучше вернуть ее хозяину, пока лепрекон не выгнал ее в лес.

Малакай молча принял поводок и вернулся в машину. Эна направилась к дому. Крыльцо по прежнему пустовало, но из кустов донесся знакомый голос:

— А я бы поехал с ним...

И будто Эна согласилась, добавил:

— Не забудь ударить в колокол одиннадцать раз. Ровно одиннадцать, поняла?

— Какой колокол? — не поняла ничего Эна, но кусты не произнесли больше ни

слова.

Эна ринулась к калитке, но машина уже тронулась с места. Тогда она набрала Малакаю сообщение: «Извини. Я просто поругалась с матерью. Я поеду с тобой завтра. До встречи». Дома она затворила окно и уселась на кровать ждать ответа. Сколько ему ехать до дома? Может, с собакой пошел гулять? Она убрала рисунки в стол и продолжила ждать. Наконец пришел ответ: «Спасибо. Я заеду за тобой в четыре».

— Эна, ты опять взяла собаку к себе? Сколько раз я должна повторять, чтобы ты не разводила наверху грязь!

Мать без спроса распахнула дверь и уставилась на половичок, на котором, вместо собаки, красовались перевернутые тапки.

— Где Джинджер? — повторила она вопрос, когда дочь слишком долго протирала глаза.

— У хозяина, — пробормотала Эна сиплым ото сна голосом. — Малакай забрал ее ночью.

— Как ночью?

Мать даже ручку двери отпустила, и та, захлопнувшись, сотрясла весь дом. В первую минуту Эну даже позабавило замешательство матери — она читала ее шальные мысли точно в открытой книге. А что? Сама ведь настаивала на дружбе дочери с соседями. Правда, надолго хладнокровия не хватило, и Эна сжалилась над матерью, но постаралась сохранить безразличный тон:

— Аты что, не заметила розы, которые прислала тебе мать Малакая?

— Ночью?

Эна выдохнула, чтобы не сорваться. Либо мать в отместку намеренно издевается над ней, либо умственные процессы у той с утра не разогнались еще до нужной скорости, чтобы резво переключиться с домыслов на реальность.

— Мам! Ну, понятно же, что это он сам решил притащить их ночью, чтобы не мозолить мне глаза. Хоть что-то в нем есть положительного! Но я не спала и услышала машину. Вернее Джинджер меня разбудила, — решила она соврать более убедительно. — А потом так скулила, что пришлось всучить ее Малакаю. Нам не нужна собака. Верно ведь?