Три королевских слова - Агата Бариста

— Ну, что-то, наверное, можно… — раздумчиво произнес Кайлеан. — Подумайте над этим. В моих силах многое, если не сейчас, то потом. Я готов искупить вину. Для начала же, в качестве декларации о намерениях, могу научить ставить надежную блокировку против чтения мыслей. Мой личный рецепт, вернее его не найдете. — Не успела я взвесить это предложение, как он добавил: — Не то в нашей семье вам придется туго.

Я оторопела.

— А при чем тут ваша семья?

— Вам придется какое-то время побыть гостьей в моем фамильном замке, — пояснил Кайлеан. — А у нас чтение чужих мыслей — можно сказать, национальный вид спорта.

— Я не собираюсь гостить в вашем замке, — возразила я. — Какие «гости», Кайлеан Георгиевич, вы что? Мне домой надо, у меня родители с ума сходят. Они же вообще ничего не знают, может, они умершей меня считают, представьте, каково это? Для ваших родных вскоре все закончится, а мои пусть мучаются, что ли? Потом Снежинку вызволять надо, и про Женьку мне ничего неизвестно… Еще я должна в институте восстановиться, не работать же всю жизнь официанткой. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь как можно скорее. Потом, не забывайте, есть Мартин и его ковен, их надо остановить…

— Я не смогу переправить вас в другое измерение сию же секунду по прибытии в Эрмитанию. Границы наших измерений запечатаны заклинаниями и охраняются с обеих сторон. И с вашей, возможно, более тщательно. Чтобы незаметно осуществить переход, потребуется серьезная подготовка.

В вопросе пересечения границ я была полным профаном. Мне-то казалось, что после возвращения в человеческое тело все будет проще простого.

Я воскликнула:

— Но вы же каким-то образом посещаете наш мир, я помню, у вас бизнес! Почему бы мне просто не вернуться через ваш портал?

Кайлеан вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова.

— Не все так просто. Да, у меня есть имперская виза. Потому что я — Карагиллейн, с нами вынуждены считаться даже по ту сторону. Но именно поэтому моим визитам уделяется пристальное внимание. Я могу приходить в ваш мир только через определенный портал в Мадриде и не имею права использовать волшебство на территории Империи. Отпечаток моей магической ауры хранится в соответствующем ведомстве, нарушение будет сразу же отслежено, а это чревато серьезными дипломатическими осложнениями. Словом, мой путь чересчур официален. Неужели вы думаете, что, если пройдете через королевский портал, вашей загадочной персоной не заинтересуются?

— Ну и что? Я, может, хочу, чтобы моею персоной, которая вовсе не загадочная, заинтересовались, — сказала я. — Пусть узнают про Мартина и его подручных. Я лицо невинно пострадавшее, мне скрывать нечего. По-моему, я могла бы вернуться домой нормальным способом, а не какими-то там контрабандными козьими тропами.

— Вы не попадете домой. По крайней мере, сразу. Вас изолируют и будут тщательно проверять. Имейте в виду, на слово вам никто не поверит. Возможно, проверка займет неопределенно долгий период. В это время вы не будете иметь возможность связаться с родными и близкими и вообще не будете принадлежать самой себе. Официальный путь может оказаться намного длиннее козьих троп.

Объяснения Кайлеана меня просто подкосили.

— Да зачем это все? Кому я вообще нужна?

Он пожал плечами.

— Вы придете с другой стороны. Это вопрос имперской безопасности, в данной истории есть много странных и пока необъяснимых моментов. Но более всего вами будут интересоваться в свете знакомства со мной. Не забывайте: я принц правящего дома Эрмитании.

— Кто забудет, что вы принц, трех дней не проживет, — мрачно сказала я. — Но честное слово, я не собираюсь хвастаться знакомством с вами! Я вообще никому ничего не скажу. Только маме с папой. И Жене, если разрешите. Еще, может быть, когда-нибудь внукам — если повезет, и они у меня будут. А больше никому. Тем более ничего не собираюсь рассказывать каким-то незнакомым людям.

— А как же вы объясните ваше появление в официальном королевском портале?

— Сочиню что-нибудь. Ну, вроде, шла в булочную, шла-шла, вдруг смотрю — портал какой-то, дай, думаю, зайду, может, так быстрее будет… до булочной-то…

— А-а-а… — протянул Кайлеан понимающе. — Излюбленный метод, узнаю. Боюсь, что, когда за вас возьмутся по-настоящему, он не сработает. Не советую даже начинать. Данимира Андреевна, в этих играх вы сущий ребенок. В поисках вмешательства будет исследован каждый закоулок вашего разума… не самая приятная процедура…

Он осекся и отвел взгляд.

Как я ни сдерживалась, мои глаза снова стали наливаться слезами.

— Я в курсе, Кайлеан Георгиевич. Как раз сегодня и узнала, — произнесла я с попыткой сарказма, но таким жалким голосом, что самой было противно.

Опрометчивые слова внезапно вернули нас к тому, что произошло совсем недавно. Я опять повалилась на подушку, отвернув лицо к стене, и, из последних сил глотая слезы, попросила:

— Все потом. Прошу вас, уйдите, у меня разыгрались нервы, видите же, что я не могу остановиться.

Несмотря на просьбу, Кайлеан не уходил, а у меня не осталось сил прогнать его.

Ну и ладно, подумала я, кто не спрятался, я не виновата.

И стала, уже не сдерживаясь, похлюпывать носом, после чего произошло невероятное: кто-то очень осторожно начал гладить меня по волосам — сначала по голове, потом переходя ниже, на спину между лопаток.

Я подавилась всхлипами и затихла.

Невообразимо, но это Их Высочество пытался загладить вину — загладить в прямом смысле.

Сначала от неожиданности я напряглась до каменного состояния, а потом понемногу расслабилась: рука Кайлеана прокатывалась как теплая убаюкивающая волна, приходящая снова и снова.

Затаив дыхание, я прислушивалась к легким прикосновениям.

Вдруг мне стало покойно и дремотно.

Я зевнула.

— Спите, Данимира Андреевна, — плавно произнес голос сверху, и новая волна сменила другую. — Один час сна — и вам станет лучше… не будет больше слез… спите…

Краем сознания я понимала, что делает Кайлеан, но решительного отторжения его действия не вызывали.

— Гнусный манипулятор, — тем не менее сказала я и снова зевнула. — Усыпитель невинных дев.

Сверху раздался смешок и прозвучало:

— За это извиняться не буду. Спите. Через час проснетесь с ясной головой.

Уже на краю сна я вдруг опять, как тогда, у елки, предельно отчетливо уловила настрой Кайлеана, и настрой этот не имел отношения ни к утешению, ни к терапии. Кайлеану просто нравилось меня гладить, причем нравилось настолько, что я сочла необходимым на пару секунд выскользнуть из сновидения обратно в реальность и предостерегающе пробормотать:

— Кайлеан Георгиевич…

— …Что? — помедлив, отозвался он.