Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957-1963 - Барри Майлз

Гай Карлофф, который уехал из отеля и жил в квартире за углом на улице Святого покровителя искусств Андрея, был взбешен тем, что у Норса проходит выставка, когда сам он вот уже как несколько лет безуспешно пытается этого добиться. Он нагрубил Норсу, и они едва не подрались на ступеньках в cave. Несмотря на то что Карлофф был человеком высокого роста, Норс взял его за горло и прижал к стене, тут пришлось вмешаться приятелю Гаи Фроже Норманну Рубингтону. На вернисаже побывал и Анри Мишо, которому по-прежнему было интересно творчество американских изгнанников.

Вскоре после приезда Аллен с Питером договорились о встрече с Мишо. Встретиться они договорились на углу, а потом пошли завтракать в его любимое кафе. Как и раньше, говорили они о наркотиках. Мишо сказал, что ел грибы, но что «теперь его не очень интересуют видения людей под кайфом»: «Теперь мне интереснее, что они потом с этим делают, как они потом рассказывают об этом». Через Мишо Аллен с Питером достали немного мескалина, и Питер вколол себе 250 мг. Он подействовал очень быстро, и это оказалось вовсе не так страшно, как он думал. Через шесть часов, чтобы не потерять кайф, он вколол себе героин.

Питеру нравилось в Париже. Он начал ходить на занятия по французскому, но не блистал там — к примеру, в тесте он написал «Je suis un livre» вместо «Jʼai un livre».[76] Это не сильно печалило его, а поскольку конечной их целью была Индия, он с гораздо большим энтузиазмом изучал хинди. Питер был здоров и отлично себя чувствовал, он стал ходить в спортивный зал и вскоре спал уже с несколькими девушками. Он отпустил волосы и в письме Ле Рою Джонсу писал: «Вскоре мои волосы отрастут до подоконника».

Аллен тоже думал о девушках, но только думал. Как-то апрельским утром в четыре часа утра он набросал черновик стихотворения, которое потом станет «Этому существу нужен секс», и в нем снова зазвучала привычная для него тема — страх перед женщиной:

…

…

На следующий день Аллен, Питер и Грегори в машине своего друга отправились навестить Селина, но оказалось, что он болен и лежит в больнице, так что они просто поглядели на железяки, торчащие из клумб на заброшенной лужайке. Больше они не виделись с Селином, потому что он умер в том же году. В другие дни они все курили и шли смотреть на дымчатые стекла Нотр-Дам и Сен-Шапель и с грустью вспоминали о своем первом посещении Парижа. Гинзберг с большим трепетом воспринял возвращение в город. В своем дневнике он писал: «Лежу голый в постели в доме номер 9 по Жи-ле-Кер, вижу в окошке знакомые дымчатые стекла парижских домов, за углом шумят машины, мчащиеся по вымощенной булыжником мостовой к Сене».

Седьмого апреля Аллен получил из Танжера письмо от Билла: «Прости, что не встретил вас в Париже, но мне уже давно было пора уезжать… Надеюсь, ты развлекаешься в Париже, напиши мне, что собираешься делать. С любовью, Билл». Его письмо не оставляло ощущение того, что человеку, который написал его, плохо, и в нем не было ни слова о том, что он не хочет их видеть. Аллен подумал, что это все выдумки Брайона, и решил общаться с ним с крайней осторожностью. Аллен написал Биллу о том, что его насторожили разговоры Брайона о «психических силах», и том, что он видит себя Хассаном ибн Саббахом, и поинтересовался, действительно ли Билл не хочет с ним встречаться. В ответ Билл написал: «Мне не кажется, что Брайон излишне верит в мистику. Хотя все романисты, которые хоть что-нибудь да значат, это своего рода психологические ассасины… Нет, Аллен, конечно же, я хочу с тобой встретиться, но сначала я хотел, чтобы ты встретился с Брайоном… Приезжай в любое время». Аллен вздохнул свободно и стал развлекаться в Париже с гораздо большим удовольствием.

«Битническая» постановка Джека Гелбера «Связь» о музыканте-джанки, игравшем джаз, шла в Живом театре в Нью-Йорке. Она пользовалась успехом, и режиссер Ширли Кларк решила снять по ней фильм. Кларк и ее команда находились в Париже, они ехали на юг Франции, ее фильм был заявлен в программу Каннского кинофестиваля. Аллен, Грегори и Питер были знакомы с ними еще по барам в Сан-Ремо и по другим забегаловкам в Нижнем Манхэттене. В общем, они находили, что, несмотря на то что они отплыли из Нью-Йорка к заморским берегам, компания не сильно изменилась, это был тот же Манхэттен. В городе тогда находился даже приятель Аллена, знаменитый пианист Телониус Монк, который пригласил их на свой концерт в «Олимпию», где он должен был играть. В Париже было много наркотиков, публика в зале была сильно под кайфом.

Хотя Билла не было в Париже, Аллен по-прежнему чувствовал, что он отвечает за его рукописи, и, несмотря на свое настороженное отношение к Брайону, быстро включился в работу по изданию новой книги Билла «Мягкая машина». Он перепечатывал и составлял главы из кусков одного длинного, не разбитого на главы текста. До того как появился Аллен, Брайон уже пытался, правда безуспешно, придать рукописи печатный вид, но тут приехал Аллен и с радостью стал помогать ему. Кстати, они вместе были неплохой командой. Брайон был рядом, когда создавалась книга, так что он знал содержание большинства страниц и соотношение отрывков друг с другом, а Аллен гораздо лучше разбирался в литературе и в деле издания и редактирования книг. Вместе они создали рукопись, с которой можно было работать. Брайон нарисовал обложку, а Аллен написал вступительную статью. Сделав все это, они отправили рукопись Морису Жиродиасу. В конце апреля они уже вносили правку и делали корректуру. Аллен писал своему другу Тэду Виленцу, хозяину книжного магазина на Восьмой улице в Нью-Йорке, что это «очень странная книга, в которой видно дальнейшее развитие автора». Однако Аллен не считал эту книгу сравнимой с «Голым ланчем», в основном потому, что не принимал «разрезки», которые, с его точки зрения, просто испортили неповторимый стиль Билла. Его сомнения видны из его вступления к книге, в котором он говорит, что ему кажется, что применять метод «разрезок» может только очень хороший писатель и использовать он должен только хороший материал. Он был твердо уверен в том, что автор должен резать только свои тексты:

«В своей работе Уильям Берроуз использовал как старые, так и новые материалы: агент Ли, Карл из страны Свободии, доктор Бенвей, Джонни Иен — Пушер Образов, голубые фильмы, the Meat Grotto, Terminal City и Cut City, службу Trak, улицы Мэнро и Brass & Copper, Permutated Sex и т. д. Он брал этот материал, резал и менял местами, переставлял, смешивал образы, пока не получал блестящий калейдоскоп, он открыл новое трехмерное измерение в воображении, где очень громко слышны тайные послания, скрывающиеся за ежедневными делами.