Русский лабиринт - Дмитрий Дарин

– Нет никаких неприятностей, просто… ну мы тут с Ангелиной поспорили, как еще – мужики не совсем измельчали в России, на что готовы ради женщины. Ну, почти все мои приятели здесь – мы вместе на белые ночи приехали тусоваться, – на ком-то надо было проверить. Ну а ты молодец, быстро приехал. Так что, Анжелка, гони сто баксов, – обернулась Матильда к какой-то девице, сидевшей напротив.

– А… это тот самый? Дон Хуан ваш? – вальяжно оглядев Луку с ног до головы, спросил длинноволосый. Ему было неприятно, что он перестал быть центром внимания.

– Не Дон Хуан, а Дон Кихот, кретин, – процедила Ангелина, вынимая из сумочки стодолларовую купюру и кидая ее на стол по направлению к Матильде. Матильда взяла купюру изящными пальцами и протянула Луке.

– Так забирай свой приз…

Лука развернулся и пошел к выходу. Сзади засмеялись – видно, длинноволосый сказал что-то остроумное. Лука остановился, как будто на что-то натолкнувшись. Потом развернулся и, быстро подойдя к Матильде, прячущей зеленую купюру в свою сумочку, дал ей несильную пощечину. Все замерли, длинноволосый чуть не выронил стакан, Матильда захлопала шикарными ресницами.

– Сука ты… если не хуже, – выдохнул Лука и пошел быстрым шагом к дверям.

На этот раз за спиной было тихо.

Уже сидя в кафе на Московском вокзале, Лука терзал себя, что не догадался, ведь она могла бы и должна была позвонить родителям, матери, кому угодно, но только не случайному приятелю, с которым и романа-то не было. От этой своей глупости почему-то было досадней, чем от краха всей его жизни. Хотя сердце начало знакомо ныть, Лука заказал водки. Официант, вернувшийся с графином, не стал будить задремавшего пассажира, опустившего голову на руки. Человек по виду приличный, не бомж, расплатится. Да и не мешает никому, а чаевые обещают быть неплохие. Если бы Лука сразу завалился на пол, его, наверное, еще можно было спасти, но официант вызвал «скорую», когда водка уже явно перегрелась.

2008

Русские люди, конечно, сильно изменились с развитием капитализма, но петь не разлюбили. Именно поэтому в городах, особенно в Москве, где не соберешься на лугу, на речке или ином каком просторе, так много караоке-баров. В одном из них произошла эта драка.

Час был поздний, вернее, ранний – около пяти утра. Народу за час до закрытия оставалось немного – завсегдатаи, в основном, девушки. Некоторые хорошо, годами знали друг друга, кто-то вообще здесь работал в другую смену, а сейчас пел в свое удовольствие. Были еще режиссер всяких музыкальных конкурсов – Женя, его приятель Валентин, еще пара засидевшихся мужиков, ну и все. Ничего, как водится, не предвещало. Но тут в караоке, как два горных орла, влетели какие-то не очень русские молодые люди. Влетели – не влетели, а вошли по-хозяйски, с блатной походочкой, презрительно поглядывая по сторонам. Один, пониже, в цветастой рубашке, все «нырял» по-боксерски, имитируя удары. Второй, высокий, под два метра, с прической «под горшок», вел себя посолиднее, в смысле – не «нырял», зато время от времени бил себе кулаком в ладонь, как бы подчеркивая готовность к бою. Было впечатление, что ребят зачем-то сорвали с ночной тренировки, еще не разогретых, и вызвали попеть. Среди девушек у них нашлась знакомая – какая-то длинная рыжая лярва прямо приютила у себя на груди «цветастого». Тем временем девушка-диджей разносила микрофоны, петь черед был Жене, а надо сказать, что в том караоке собирались, в основном, профи и полупрофи, так что голосами заслушаешься просто. Женя был из профи – полилось что-то современное, молодежное.

– Хорошо как ваш друг поет, – заметила девушка, сидевшая с подругой на соседнем диванчике.

– Хотите, потом познакомлю? – Валентин и сам рассчитывал на знакомство.

Знакомиться с симпатичными подружками лучше парой – с товарищем, к тому же Женя был уже в фаворе, так что шансы Валентина поднимались тоже.

– Ну… попозже только, – заскромничала девушка.

Микрофон дошел до «цветастого». Голос у того был неплохой, не профессиональный, конечно, но «цветастый» и не старался – орал, лишь бы громче, при этом, бросив рыжую, «пошел в народ» клеить своим пением новых девочек. Рыжая не очень заволновалась, хотя шею выгнула. При ней остался высокий – гладил по голому колену, наверное, успокаивал.

– Что за люди? – спросил Валентин у официантки.

– Да бывали здесь пару раз. Драчливые, а кто, откуда – не знаю, – пожала плечиками подошедшая официанточка.

– Ингуши, наверное, – сказал Женя, – или кабарда, что-то в этом духе.

«Цветастый» тем временем начал в буквальном смысле лезть из кожи, вернее, из рубашки. Девица, «облагодетельствованная» вниманием, не знала, куда деть глаза, она явно не хотела от этого парня ни стриптиза, ни песни, ни общества, но скандал поднимать не решалась.

– Вы бы к нам пересаживались, – обратился Валентин к соседке, – скоро до вас дойдет.

– Да… если что, мы вас позовем на помощь. – Девушка благожелательно улыбнулась.

«Цветастый» закончил изгаляться, но от девицы не отстал – остался за ее столиком, приобняв за плечи. Тут же подвалил и высокий – начали «клеить» с двух сторон. Рыжая лярва опрокидывала в горло рюмку за рюмкой во временном одиночестве.

– Слушай, они у себя там в ауле так же себя ведут? – спросил Валентин.

– Вряд ли. Там они все друг другу родня, не забалуешь. А тут – мы для них никто, стадо.

– А их старики там не воспитывают, не говорят, как себя в гостях вести нужно?

– В том-то и дело, что они давно себя чувствуют в Москве, как дома.

Валентин пропустил свою очередь – петь как-то расхотелось. Женя снова вышел из-за столика с микрофоном. Песня была такая нежная, что не станцевать с дамой было невозможно. Валентин только повернулся к соседке, но ее уже настойчиво приглашал высокий. Девушка посмотрела с мольбой на Валентина.

– Оставь девочку, она со мной, – не вдаваясь в церемонии, сказал Валентин.

– Слушай, кто ты такой, а? Я подошел – она за другим столиком сидит. Свободен, короче.

– Короче не получится. – Валентин встал.

Дрались двое на двое, вернее, сначала орлы вдвоем навалились на Валентина, потом, когда вступился Женя, вдвоем на него. Когда Валентин очнулся, в зале уже почти никого не было – на стуле сидел Женя и прикладывал лед к обоим подбитым глазам. Официантка принесла лед и Валентину, и, внимательно посмотрев ему в зрачки, пошла за стаканом водки. Поле боя осталось за друзьями, но потери были внушительные, особенно у Жени, которого добивали на полу ногами – глаза заплыли полностью, вся одежда была залита кровью.

– А где охрана-то ваша? – уже больше теоретически поинтересовался Валентин.

– Охрана, мать ее туда, стояла и смотрела. Козлы они, а не охрана, способны только спрашивать, столик заказан или нет, – отозвался Женя.

– Как стояла? Что, и оттащить не пытались? – слабо удивляясь, спросил Валентин.