Русский лабиринт - Дмитрий Дарин

Скоро мысли о белокурой богине стали одержимостью, и Лука стал пить перед сном все больше коньяка, потом и водки, которую не очень-то любил раньше. Да и сейчас не любил, просто лекарство было под стать болезни – горькое. Коньяком или чем-то изысканным, виски там или ликерами, тоску не запьешь, горе тем более. Потом стал брать «дозу» и с утра и вообще при всяком удобном и неудобном случае. Совсем неудивительно, что через пару месяцев его перевели на должность пониже, а еще через некоторое время рассчитали. С тех пор Лука не выходил из дома, а только смотрел в окно и на телефон, лежащий на подоконнике. Телефон молчал – ему не звонила не только Матильда, но и бывшие друзья, он как-то сразу стал никому не интересен. Телефон молчал, Лука тоже молчал. Но Лука еще и плакал – под весенний дождь, стекавший капельками по давно не мытому лицу его окна. Все чаще приходили недобрые мысли – встать на этот подоконник, наступив на этот проклятый телефон, открыть окно и… все закончить. без всяких записок, обвинений в его смерти, а может, и наоборот, написать ей пространное письмо, может, и в стихах, чтобы знала, бестия, как можно и нужно любить и до чего доводит любовь…или нелюбовь. Лука жил на седьмом этаже – никаких разочарований, шагни он за окно, не последовало бы. Может, он так бы и поступил, но как-то утром после очередного стакана что-то щелкнуло в сердце и в окне потемнело, как будто на него накинули светомаскировку с той стороны. Луке повезло, что телефон лежал на подоконнике, под рукой – последним усилием он набрал «03» и сообщил адрес. Темнота вышла из окна и накрыла его голову тихим капюшоном.

Лука очнулся в больничной палате – на белой постели и среди белых халатов. Сестра, дежурившая рядом с ним, ласково погладила его по руке – все нормально, Лука Семенович, молодец, что быстро позвонили, второй инфаркт – не шутки. Еще повезло, что домработница как раз заходила в квартиру, а то, пока бы двери ломали, Бог знает, успели бы или нет, как вы себя чувствуете?

– Телефон. Где мой мобильный телефон? – закричал Лука, но услышал только свой сухой шепот.

– Все нормально, Лука Семенович. – Сестра снова погладила его руку. – Вот он, рядом с вами, только он не работает, разрядился, наверное.

– Зарядку, зарядку скорее, зарядное устройство… мне звонить должны, умоляю. – Лука приподнялся на подушке, рука сестры стала строже и уложила его обратно.

Хорошо, что у Луки была стандартная «Нокия» – зарядку нашли быстро, и хорошо, что у него не истек срок страховки в дорогом русско-американском медицинском центре, иначе бы, понятно, и искать не стали.

В жизни всякое бывает, случилось и это. Матидьда позвонила через несколько минут после включения телефона. Лука оторопел, захлебнулся и закашлялся, чтобы Матильда, не дай Бог, не отключилась, замычал в трубку что-то неопределенное – слышу, слышу тебя хорошо, Матильда, Матильда…Сестра неодобрительно покачала головой.

– Я так давно тебе не звонила, милый, извини, была такая суматоха в делах, потом телефон твой потерялся…

– Мотечка, Мотечка, ну да что ты, что ты, – ошарашенно лепетал не верящий, что это ему не видится в галлюцинации, Лука.

– Мне нужна твоя помощь. Очень нужна…сейчас, почти немедленно. Понимаешь, тут…

– Ну что ты, конечно, все, что потребуется!

– Я не в Москве, я… в Питере… – Голос Матильды задрожал. – Меня ограбили здесь – ни документов, ни денег, я из гостиницы выписаться не могу. Помоги мне, Лука, дорогой.

– Где, где я тебя там найду? – кричал уже по-настоящему Лука, хотя связь была устойчивой.

Матильда продиктовала название отеля и отключилась. Лука снял ноги с койки, посмотрев на сестру так, что та ничего не решилась сказать. Тем не менее Луку из больницы так сразу не выпустили – пришлось подписать массу документов, в том числе и расписку о том, что всю ответственность за последствия он берет на себя. Лука подписывал все, не читая, и через несколько часов был уже в «Шереметьево-1». Билетов на самолет не было на две недели вперед, но в России можно многое, если тебе действительно что-то очень нужно. Старшая смены диспетчеров пожалела не очень молодого мужчину с растрепанными волосами и горящими от возбуждения глазами, несущего какую-то околесицу про любимую женщину, котороя попала в какую-то беду в Петербурге. Свободных мест действительно не было, Лука стоял в проходе самолета, но главное – летел, летел к своему ангелу, и хотя в небе был он, а ангел – на земле, но это ничего не меняло.

Лука нашел Матильду быстро, особо искать было и не нужно – Матильда, еще прекрасней, чем раньше, сидела в лобби отеля в середине какой-то веселой компании, человек семь, не меньше. Красивые девушки, какие-то длинноволосые парни богемного типа – все чокались друг с другом и взахлеб смеялись рассказу одного из длинноволосых. Лука застыл в дверях, глядя на одну Матильду. Она смеялась, смешно морща носик и прикрывая ротик розовой ладошкой. Букет из пяти черных роз, купленный им в Пулкове, больно укололол ладонь, но Лука ничего не замечал – он глядел на свою любовь, не понимая причины ее веселья. Взгляд его весил в эту минуту немало, и Матильда наконец почувствовала тяжесть в затылке – обернулась. Обернулась, узнала, но даже не привстала с кресла, а только всплеснула руками – смотрите, мол, кто пришел. К Луке обернулись и остальные – он переводил взгляд с одного на другого, потом опять посмотрел на Матильду.

– Давай же, Лука, давай к нам! Что стоишь, как неродной? – В голосе Матильды прозвучало что-то насмешливое, нехорошее.

Все отвернулись и опять стали слушать длинноволосого. Лука подошел к креслу Матильды и с немым вопросом в глазах протянул букет.

– Какая роскошь! – снова всплеснула руками Матильда, принимая цветы.

– Вот видишь, не только примчался, да еще и с букетом, – тихо, впрочем, не так уж, чтобы все не услышали, сказала одна девушка другой через стол.

– Ну я ему и говорю на это – ты не только козел, а баран в козлиной шкуре, – закончил свою историю длинноволосый.

Все засмеялись. Матильда, отвернувшись от Луки, засмеялась тоже, мельком тронув рассказчика за колено. Этот жест Лука хорошо помнил – у Матильды он означал крайнюю симпатию. Или ничего не означал – Лука уже ничего не мог сообразить. Он стоял рядом с этой веселой компанией, рядом со своей девушкой, попавшей в беду, но на беду это как-то не походило. На него никто не обращал внимания, даже Матильда, отдавшая уже букет официанту для постановки в вазу. Длинноволосый начал рассказывать новую историю.

– Матильда, – негромко позвал Лука.

– Да возьми ты кресло, садись, дай дослушать. Молодой человек, – с нетерпеливой досадой обратилась Матильда к официанту, принесшему вазу с розами, – дайте уже этому мужчине кресло.

Лука остался стоять.

– Матильда, ты же сказала, у тебя… неприятности.

– Да нет, какие у меня могут быть неприятности, – с неудовольствием оторвалась от рассказчика Матильда. – Садись, я позже расскажу.

Но, увидев, что Лука застыл и фигурой и взглядом, слегка поморщилась.