Синяя лилия, лилия Блу - Мэгги Стивотер

Гринмантл понятия не имел, что это значит, но Моррис и Зверь немедленно шагнули к Серому Человеку. Диттли встал.

За обескураживающие две секунды Серый Человек отправил Зверя в могилу или в больницу. А Моррис внезапно оказался неплохим противником. Они дрались молча, тяжело сопя и выдыхая от полученных ударов. Джесс Диттли отложил ружье и ухватил Гринмантла за обе руки, как капризного ребенка.

– А теперь все бросьте всё, – велела Пайпер.

Она целилась из пистолета в голову Серого Человека. Из серебристого. Гринмантл по-прежнему сомневался, что серебристые пистолеты выглядят опаснее черных. Зато явно не сомневались остальные. Серый Человек прищурился, но Морриса выпустил.

Пайпер явно была довольна собой. Она сказала Серому Человеку:

– Ну, как ощущения? Круто? Помнишь, ты приставил к моей голове пушку? Да. Это было мерзко.

Выражение лица у Серого Человека не изменилось. Вполне возможно, опция «страх» у него просто отсутствовала.

– Откуда ты это взяла? – спросил у жены Гринмантл. – А для меня не прихватила?

Пайпер испепеляюще взглянула на него и вздернула подбородок.

– Возьми вон то.

Она имела в виду ружье Джесса Диттли, которое тот отложил, чтобы схватить Гринмантла. И Гринмантл подумал, насколько бессмысленно милосердие. Если бы Джесс Диттли выстрелил, Гринмантл теперь не держал бы его под прицелом.

Он направил ружье в грудь Джессу Диттли. Все это ему страшно не нравилось. Гринмантл не любил что-либо делать сам. Он предпочитал нанимать других. Предпочитал оставлять отпечатки пальцев при себе.

Он не хотел в тюрьму.

Во всем была виновата Пайпер.

– Уйди с дороги, – сказал он и тут же пожалел, что не придумал фразу поинтереснее.

– Я ВАМ ЭТОГО НЕ ПОЗВОЛЮ.

Гринмантл взглянул на Джесса Диттли. С ума сойти, такой рост нужно объявить вне закона.

– Честное слово, ты без необходимости усложняешь дело.

Джесс Диттли просто покачал головой – очень медленно.

Гринмантл сделал еще одну попытку:

– Отвали!

В кино это срабатывало мгновенно. Ты направляешь на человека ствол, и он спешно убирается с дороги. Он не должен стоять, глядя на тебя.

Джесс Диттли сказал:

– ЭТО НЕ ТВОЯ ПЕЩЕРА.

И тогда Пайпер выстрелила.

Три раза, быстро. Три черных пятна появились у него на футболке и на голове.

Когда все пришли в себя и взглянули на нее, она уже держала под прицелом Серого Человека.

Гринмантлу просто не верилось, каким… невероятно мертвым был этот великан. Однозначно мертвым, простреленным. В нем были дырки. Гринмантл не мог отвести от них взгляда. Возможно, пули прошли насквозь…

– Пайпер, – сказал он. – Ты только что убила человека.

– Потому что остальные ничего не делали. Нашли время мериться длиной, – сказала Пайпер. И обратилась к Серому Человеку: – Тащи его в пещеру!

– Нет, – ответил тот.

– Нет? – и у Пайпер сделалось лицо убийцы – впрочем, такое лицо у нее было всегда.

– Не стреляй, – вмешался Гринмантл.

Пульс у него так и прыгал. Он думал только о том, насколько убедительно будут выглядеть документы из конверта в сочетании с событиями нынешнего вечера. Разве Пайпер не знала, что преступление предполагает тщательное планирование и заметание следов? Самое трудное – не стрельба, а уничтожение улик.

– Я не собираюсь таскать трупы без перчаток, – произнес Серый Человек ледяным тоном, ясно давая понять, каким образом он достиг таких высот в своем ремесле. – Я бы и стрелять в него без перчаток не стал. Глупо оказаться в тюрьме из-за отпечатков и порохового осадка на руках.

– Спасибо за совет, – сказала Пайпер. – Моррис, ты в перчатках. Тащи этого парня, и пошли.

– А с ним что? – спросил Моррис, глядя на Серого Человека.

– Свяжи его. Прихватим с собой. Колин, что ты стоишь как столб?

– Вообще-то, – сказал Гринмантл, – я, пожалуй, лучше пережду.

– Ты издеваешься.

Нет, он не издевался – более того, его тошнило. Не нужно было жениться. Не нужно было уезжать из Бостона. Нужно было жить в Бостоне и не жениться. Он двинулся к двери. Гринмантл хотел обеспечить себе хоть какое-нибудь прикрытие на тот случай, если Пайпер разозлится и решит пальнуть и в него.

– Я просто… пойду обратно. Пойми меня правильно. Ты потрясающе выглядишь с пистолетом, но…

– Вот так всегда. Ты говоришь: «Мы будем делать это вместе, ты и я», но кто в конце концов вынужден трудиться? Я. А ты идешь и начинаешь что-нибудь новенькое. Прекрасно. Иди. Но не думай, что я побегу за тобой.

Он встретился глазами с Серым Человеком. Тому как раз связывали руки за спиной. Надежно, кабельной стяжкой.

Серый Человек посмотрел на тело Джесса Диттли и на мгновение закрыл глаза. Невероятно, но лицо у него было злое. Значит, все-таки он обладал какими-то чувствами.

Гринмантл помедлил.

– Или делай, или вали отсюда, – резко сказала Пайпер.

– Идите, Колин, – произнес Серый Человек. – Вы бы избавили нас обоих от массы неприятностей, если бы вообще не приезжали сюда.

Гринмантл воспользовался возможностью и ушел. Он заблудился, пока брел через поле – он всегда был топографическим кретином – но, как только он оказался в машине, дорога стала очевидна. Прочь отсюда. В любую сторону. Все дороги вели прочь.

Блу Сарджент было страшно.

Есть много хороших антонимов к слову «страшно».

Бесстрашно, безбоязненно, бестрепетно.

Еще можно сказать – «храбро» или «отважно».

Но Блу Сарджент храбрилась именно потому, что ей было страшно.

Если умерла Персефона, значит, кто угодно мог умереть. Мора. Ганси. Без всякой церемонии, без предзнаменований.

В одну секунду.

Они снова отправились в Кабесуотер. С Каллой, но без Мэлори (он все еще был вне зоны доступа). И без мистера Грея – он просто исчез без объяснений. И без Ноя, который возник утром лишь в виде краткого шепота над ухом у Блу.

Они снова запаслись необходимым снаряжением и касками, но на сей раз первыми шли Адам и Ронан. Это была идея Адама, которую поспешно поддержал Ронан. Кабесуотер не позволил бы Адаму умереть – благодаря сделке, а Ронана он защищал по каким-то неведомым причинам.

Было темно. Фары двух машин, «БМВ» и «Камаро», лишь на несколько шагов проникали в туман, поднимавшийся над мокрым полем на опушке Кабесуотера. Казалось невероятным, что Персефона умерла не далее чем сегодня. Почему некоторые дни бывают такими долгими?