Проклятие дома Ланарков - Антон Кротков

— Наша главная проблема — аптекарь. Защитник говорит, что перебить его показания на процессе будет не просто… А впрочем, ну его к лешему! — Пэрси взмахнул рукой, словно отгоняя прочь грустные мысли. — Посмотрите лучше на это — он указал Вэй на развивающийся высоко в воздухе гигантский рекламный транспарант. На нём огромными буквами было написано: «Приглашаем в цирк «Коллизеум»». — И в самом деле, миссис Вэй, не посетить ли нам представление? Чтобы немного развеяться после унылых тюремных стен.

На главной площади города был выстроен огромный пёстрый шатёр. Молодая пара встала в хвост длинной очереди к кассе. Желающих посетить представление оказалось так много, что после часового стояния им достались самые далёкие от арены места. Но Скарлетт была рада и этому. Она уже сто лет не была в цирке! Арчи презирал «балаганное искусство», считая его низким жанром. В Лондоне они посещали оперу, консерваторию или королевский драматический театр. А ей так хотелось, хотя бы на часок, вернуться в детство…

Предъявив на входе билеты, Скарлетт и Пэрси вошли в шатёр. Громко играл оркестр, слышались овации, и гомон публики. Вэй с наслаждением вдохнула в себя непередаваемые запахи праздника…

* * *

Даже став взрослым, Ричард отлично помнил свои детские впечатления о цирке: яркие ящики с загадочным реквизитом, запах звериных клеток и опилок на манеже. А ещё почти ежедневная боль и страх, которые долго не оставляли его… Счастлив и спокоен он бывал лишь по ночам, когда, свернувшись калачиком, ощущал кожей дружеское тепло друзей. Уткнувшись лицом в тёплую шерсть, тот маленький Ричард начинал чувствовать себя любимым и защищённым. Но наступало утро и за ним снова приходили огромные коричневые сапоги. Безжалостное чудовище отрывало его от тёплого родного бока и тащило мимо ящиков в красивых картинках, чтобы бросить на опилки круглой арены, где мучить и терзать непонятно за что…

* * *

После представления Скарлетт вместе с Пэрси вышли в приподнятом настроении, под впечатлением от увиденного.

— Кстати, а что за письмо вы привезли Клэр? — поинтересовалась Вэй.

— Полагаю, вы поймёте меня, — издалека начал секретарь, — вы же сами видели, в каком она находиться состоянии. Между тем я знаю, что её отношения с этим лётчиком, переросли в душевную привязанность.

— Неужели вы подделали письмо пропавшего лейтенанта Болдуина?! — изумилась Скарлетт.

— Да, я сделал это. И пусть меня уволят, но я не мог поступить иначе. Сейчас Клэр нуждается в поддержке, чтобы окончательно не ослепнуть и не сойти с ума. Поэтому я написал ей от лица лейтенанта очень тёплое послание. Надеюсь, что когда Болдуин найдётся, он и Клэр поймут мои мотивы и не будут на меня в обиде.

Между тем по пути Скалли и Пэрси попался человек в огромном рыжем парике и пёстром клоунском наряде. На плече у него сидела обезьянка, а на животе висел большой ящик. Клоун громко предлагал желающим заглянуть в собственное будущее.

— Не боитесь? — озорно взглянула на молодого человека Скарлетт.

Пэрси с сомнением покачал головой, но всё же достал деньги и протянул предсказателю. По команде дрессировщика маленькая обезьянка запустила лапку в ящик и вытянула билетик. Пэрси вопросительно взглянул на спутницу.

— Нет, берите вы первый! — усмехнулась Скарлетт.

Секретарь покорно развернул записку и прочёл вслух: «Честность всегда ходит в стоптанных башмаках». — Он поморщился, растерянно почесал затылок, но всё же заставил себя отнестись к пророчеству с юмором. Затем настал черёд Скарлетт, она развернула свой билетик и прочла: «В опасной игре и голова может стать мячом».

— Так вы говорите, что убивший зверя охотник подозревает, что под этой шкурой прячется человек? — очень серьёзно осведомился профессор, прежде чем сделать первый надрез.

— Не он один — промямлил лопоухий длинноногий журналист и сглотнул слюну. При этом он дёрнул худой шеей, словно тугой узел галстука сдавливал ему кадык и мешал нормально дышать. Из-за неприятных запахов и отвратительного зрелища Шону Гладстону сразу сделалось здесь дурно. Но разве от родного отца дождёшься сочувствия?! Ему подавай материал для газеты! И плевать — сын ты ему или не сын, коль тебе поручено репортёрское задание, то вернуться в редакцию ты обязан с полным набором фактов. Так что нелепый верзила изо всех сил старался побороть отвращение и придать своему голосу и лицу уверенности:

— У нас говорят, что вероятнее всего этот волк убил офицера, чьи останки до сих пор не могут найти — сообщил он.

Разговор происходил в помещении, напоминающем морг. Городской магистрат предложил специально прибывшему из Оксфорда знаменитому учёному для работы лечебницу-мастерскую скончавшегося два года назад ветеринара, а по совместительству таксидермиста-чучельника. Владелец умер бездетным, не оставив наследников, поэтому его имущество перешло в общественную собственность. Крохотная мастерская располагалась за городской чертой — на пустыре среди барханов печного шлака и зарослей сухого кустарника. Тем не менее, всё оборудование сохранилось в целостности.

Местный доктор одолжил коллеге необходимые препараты и хирургическую безтениевую лампу. Топливо и керосин любезно предоставил хозяин поместья вместе с просьбой прислать ему вырезанное сердце волка (Зачем оно ему — этого граф в записке не объяснил)…

Профессор уже надел на себя длинный кожаный передник, резиновые перчатки, повязал свои длинные седые волосы на затылке кожаным ремешком и взял в правую руку скальпель. Перед ним на прозекторском столе лежала туша здоровенного волка. Правда с него уже была снята шкура: красная кожа в синих венах блестела в электрическом свете будто мокрая. Но даже в таком виде огромный мускулистый зверь производил сильное впечатление.

— Великолепный экземпляр! — восхитился профессор. — Действительно очень крупный: длина примерно метр восемьдесят без учёта хвоста, и около одного ярда в холке; не менее ста восьмидесяти фунтов веса. А клыки! Какие клыки! Страх!.. Животное в прекрасной форме, вашему охотнику несомненно повезло с трофеем. Наверняка убить его было не просто.

Журналист кивнул. При этом он старался не смотреть на оскаленную морду волка: в глубине его остекленевших глаз Гладстону чудилось что-то, от чего ему становилось не по себе. Нет, всё же напрасно профессор отослал тех двоих охотников, что доставили сюда тушу из города для вскрытия.

— Если бы священник не окропил святой водой пули, которыми сэр Гуго Дегриль зарядил свою винтовку, то даже лучшему стрелку во всём графстве не удалось бы уложить оборотня — пояснил журналист, и невольно с опаской покосился на волчью тушу.

Профессор заинтересованно кивнул.

— И то для этого ему понадобился не один выстрел — продолжал журналист. Хотя на самом деле лично он сам не обсуждал с Дегрилем подробности знаменитой охоты (стал бы такой гордец как Гуго Дегриль откровенничать с каким-то молокососом!). Но зато его отец с ним приятельствовал, и передал услышанные подробности сыну.