Башня - два - Юрий Никитин

— У него глаза коричневые, — возразилаЕлена. — Теплые такие, добрые…

— Гм… Я не совсем про те глаза.

Елена смутилась, щеки покраснели. Когда они вернулись, к продавщицевыскочила еще одна. На покупательниц смотрели во все глаза. Вышла заведующая,дородная дама, одета по высшему классу, очень ласково и по-материнскиосведомилась, что нужно красивым молодым девушкам… девушкам, да еще юным!.. ине хотят ли посмотреть еще и вот эти изумительные брошки, просто чудо, чтотолько что доставили им из Швейцарии…

Юлия, чувствуя, что не зря общалась с Олегом, слушалавполуха, а сама наблюдала, как один толстяк купил невзрачное ожерелье, досталпластиковый прямоугольник, почти такой же, как у нее, только другого цвета…Затаив дыхание, Юлия проследила, как и что он с ним проделывал, а когда толстякполучил наконец свое ожерелье, упакованное в деревянную коробку, она сказалавесело:

— Уговорили!.. Берем по брошке. Только мне не срубином, а опять же,с изумрудом.

— О, — сказала заведующая, — под цветсережек?

— Нет, — ответила Юлия. — Под цвет его глаз.

Она уже привыкла, что Елена, как щенок, смотрит преданно ини в чем не перечит, потому так удивилась, когда услышала ее робкий голосок:

— А может, тогда уж… не рубин, я что-нибудь… ну,темно-коричневое?

Они устроились на кухне размером с добротную квартиру, Мракто и дело вытаскивал из холодильника охлажденное пиво, Олег сидел за столомусталый и печальный.

— Я напуган, Мрак! Никогда в жизни еще не был такнапуган! У меня были разные противники… Ну, ты знаешь. Но никогда еще неприходилось сталкиваться с…

Он замялся, подыскивая слово. Мрак следил за ним, не меняявыражение лица. Это никогда в жизни не был так испуган уже слышал от Олега нераз, но, похоже, Олег в самом деле испуган до икотки. Хотя Олега, конечно,может напугать любой заяц, а если ворона каркнет над головой, то обомрет отстраха. Но с другой стороны, он уже научился справляться с обычнымипротивниками, а в обычных для них числятся даже чудища, короли и маги…

— С кем? — спросил он.

— С Организацией, — выдавил Олег. — Такогоеще не было. Мрак, когда за тобой начинает охотиться Организация… а у нее варсенале не только винтовки со снайперскими прицелами, но и приборы ночноговидения, подсматривающие и подслушивающие устройства, когда со спутников могутувидеть любой твой шаг и даже гримасу… Увидеть и тут же послать по твоемуследу, а то и вообще… Убегаешь от одних, а впереди уже ждут другие! Которыеследят по мониторам, как ты бежишь, карабкаешься, хрипя и задыхаясь, уверенный,что уже оторвался от преследования…

— А у тебя не глюки? — спросил Мрак. — Тывсегда был страхополохом.

— Погиб Малышев, — сказал Олег. — ПогибУтерн, затем был убит Ван Тох… а когда я примчался к Клеменсу, ты о нем слыхал,он координировал наши действия в Африке, я застал еще теплый труп. А затем замной двое суток гнались, стреляли, пробовали захватить…

Мрак внимательно всматривался в исхудавшее лицо волхва. Олегвздрагивал без причины, ежился, морщился, потирал ладонью бок, думая, чтоделает это незаметно. Кожа посерела, даже ярко-зеленые глаза стали темными,цвета листьев тополя.

— А ты не мог их перебить?

— Шутишь?.. Это не отряд разбойников. Организация!Сколько я убью, столько же примут в ряды. К тому же узлы Организации раскиданыпо всему свету. Куда бы я ни кинулся, на какой бы берег ни выполз, хрипя иобламывая ноги, там уже будет ждать группа крепких ребят с пристреляннымиавтоматами.

Мрак внимательно взглянул в его измученное лицо:

— А ты все еще не решаешься бить направо и налево? Ну,я имел в виду, как-то вообще действовать?

Олег отшатнулся:

— Мрак… Как ты может такое говорить? Как ты можешьвообще произносить такие слова? Действовать — это такая ответственность!.. Какмогу я решать? Как могу решать не только за себя, но и за других? Когда слышу Асудьи кто?, всякий раз мороз по коже и рожа горит — стыдно.

— Вижу, грамотность тебя задолбала… И эта, как ее…интеллигентность. Ну, то, что среди дураков ею считается. Олег, я не поверю,что, когда за тобой гнались, ты никому не дал в лоб. Или по ушам. А то изамочил вовсе в благородной рассеянности. Такой уж ты, мыслитель,невнимательный.

Олег вздрогнул, зябко повел плечами. Мрак понял, что угадал.Волхв, с перепугу, мог не рассчитать удар и замочить вместе с комаром и всенаселение в округе.

— Но я же не могу поступать так! — воскликнул Олегв муке. — Мы же теперь… Кто, как не мы, новое мышление создавали?.. Нельзяже, чтобы слезинка невинного ребенка… Надо находить решение, чтобы не пострадалиневинные люди и разные там дети. Мы сами придумали и внедрили это новоемышление…

— Так не для себя же, — удивился Мрак. — Длянарода!.. Чудак ты, Олег. В облаках паришь, а земли не видишь. Всегда будутлюди, которые с легкостью и без угрызений совести чужие жизни… туды-сюды.Генерал — солдатские, президент — генеральские, патриарх — всех дураков…Создатель политических учений, изобретатель религиозных и всяких еще, все будуткидаться жизнями маленьких людей, не спрашивая их желания. А позволить самимвыбирать себе судьбу… так это же срыть все обсерватории, уничтожить науку, всемпо бутылке водки и — на печь с песней! Народ не хочет ни культуры, нипрогресса. Ему бы лежать, жрать, хранить свои жизни… Не ты, так другой этуогромную массу людей будет пользовать как строительный материал для своих идей.Кто-то пошлет строить египетские пирамиды, кто-то коммунизм, кто-то —инквизицию, кто-то — открывать Африку, а кто-то загонит в талибы или моджахеды.

Олег слушал с удивлением и неудовольствием. Мрак сбросилмаску крутого и туповатого мужика, которому все по фигу, кроме пчел, да ипчелы, если подумать, тоже фигня, и теперь рассуждает хоть и слишком просто, ноосновательно, с запасом житейской мудрости. Но рассуждает грубо,неинтеллигентно.

— Грубый ты, Мрак, — ответил он невесело. — Влюдей не веришь. Как можно? Человек — это звучит гордо. Уже любой человек, а нетолько с такими мускулами, как у тебя. Даже гомосеки теперь люди, а не ублюдки.Вот до чего нашими стараниями дошла терпимость в обществе!

Мрак отмахнулся:

— Бог свое отношение к гомосекам высказал, когдазамочил Содом и Гоморру. Он в праведном гневе не обратил внимания на десятокправедников и ребенков с их слезинками! Это, кстати, тебе еще и к тому, чтослезинка невинного ребенка не того… На фиг, сказал Господь Бог… я за такие егослова счас за него выпью!.. на фиг мне эти невинные слезливые ребенки иневинные… ха-ха!.. женщины. Мне надо замочить несколько тысяч гомосеков, дабызараза не расползалась. И что же? Взял и замочил. Точнее, сжег! Теракт ГосподаБога подействовал: притихли на пару тысяч лет. Сейчас бы этого Богарастормошить! На планете две трети гомосеков сразу бы нормальными стали.