Ремейк кошмара - Антон Леонтьев

Она ведь сама видела это — но попалась на его уловку.

Она застукала его с поличным — и не сделала выводов!

Юлия поняла, что более всего ненавидит саму себя. Свою глупость. Свою ослепленность. Свою любовь к этому…

Монстру.

Или, если быть точнее, Великому Белку.

И почему, собственно, Великий Белк? Она не понимала этого, но хотела узнать. Сказать ей мог бы сам Роман.

Вот бы узнать, где было логово подлинного Великого Белка.

Юлия закрыла глаза — и…

…Она подходит к двери, причем двери, как две капли воды похожей на ту, которая являлась дверью ее тюремной камеры. Причем в руках ключ на зеленой тесемочке. Она и сама не знала, откуда он у нее взялся. Она открывает дверь и попадает в бетонную комнату без окон. Только в отличие от этой посреди той комнаты возвышался стол. И на нем что-то покоилось — что-то, накрытое клеенкой. Она приближается к столу, дотрагивается до клеенки, та начинает сползать с того, что покоится на столе, и ужас, небывалый леденящий ужас, охватывает ее, причем еще до того, как ее взгляду предстает то, что лежит на столе. Наконец, клеенка сползает полностью и, отступая в испуге назад, она видит, что на столе покоится…

…Юлия оторвала голову от руля, оглушенная резким непрекращающимся гудком. И поняла, что это она, заснув, нажала на клаксон. Убрав руки с руля, Юлия повернула ключ зажигания.

На столе покоилась мертвая девочка. Только не та, которая в ее кошмарах была чертовой девочкой, а несчастная жертва убийства. Без выдранных глаз и зашитого рта.

Просто со смотревшими вверх черными глазами и странным пластырем на губах.

И около нее стоял убийца — ее муж Роман с ножом в руке.

В блестящей поверхности ножа с той самой ручкой, пробкового дерева, с темным металлическим ободком, отразилось вдруг: Белг.

Она прочла слово наоборот: Глеб. Но почему Глеб? Ведь мужа зовут Роман…

Или…

Юлия вдруг вспомнила не только то, что это было, но и где это было.

Ну конечно, это же элементарно, мой дорогой Ватсон.

Точнее, мой милый Великий Белк…

…Миновав пост охраны, Юлия подъехала к их особняку — тому, который им на свадьбу подарили родители. Ее родители. Потому что у Романа их не было — якобы умерли.

Может, даже и не врал. Он мог их сам и убить.

И после того, как тогда, еще летом, Роман обнаружил ее без сознания в ванной, у нее и начались кошмары.

Наверняка не в ванной. А в подвале. Точнее, его личном бункере. Где она потеряла сознание, застав его в тайной комнате, логове Великого Белка, около тела девочки.

Реальной, похищенной и убитой им девочки. Ведь все свидетельствовало о том, что ее синеглазый, стильно небритый муж был опытным преступником, наверняка совершавшим убийства и до женитьбы на чрезвычайно богатой наследнице.

И, как выясняется, после тоже.

Юлия приблизилась к особняку, в котором уже не была много месяцев. Все началось именно там. Она не помнила, как она заполучила ключи от тайного хода. И где он был вообще. Может, что-то заподозрила. Или, скорее всего, как жена Синей Бороды случайно наткнулась на секретную дверь.

И решила узнать, что же за ней таится. И узнала — там поджидал ее Великий Белк.

Открыв дверь особняка (благо ключи были у нее в портмоне), Юлия прошла внутрь.

Юлия боялась более всего, что обнаружит мужа в особняке. Однако убедилась, что она была в нем одна.

Не совсем.

Ибо в холодильнике находились свежие продукты, а в ванной на первом этаже лежала, небрежно брошенная в угол, клеенка с бурыми пятнами.

Пятнами крови.

Похоже, Великий Белк чувствовал себя в особняке в полной безопасности. Юлия подошла к двери, которая вела на нижний уровень.

Там ведь по настоянию мужа была оборудована его мастерская — он любил туда наведываться, в особенности ночью, и…

Снимать стресс, как он утверждал и чему она безоговорочно верила?

Или — убивать похищенных детей?

И ведь Роман очень плотно опекал строительство особняка, уволив одного из архитекторов и наняв другого.

Который, не исключено, и соорудил ему втайне ото всех логово.

Логово Великого Белка.

Юлия зашагала по лестнице, не испытывая ни малейшего страха. Похоже, их семейная пара была очень даже гармоничной: муж — альфонс, аферист и убийца. И жена — пусть не аферистка, но тоже убийца.

Потому что она все же убила Васютку.

Но разве ее детское убийство, совершенное в запале, можно было сравнить со взрослым убийством Романа?

Точнее, наверняка с его многочисленными взрослыми убийствами?

Юлия вошла в мастерскую мужа. Ничего подозрительного, никакого стола посередине комнаты, никаких кровавых разводов.

Но она не могла ошибаться!

Юлия вздрогнула, завидев на стене часы — остановившиеся часы. Они показывали половину седьмого.

Юлия подошла к часам, перевела стрелки на двенадцать, точно так же, как сделала это в своем сне.

Который был всего лишь искаженным отображением реальности.

И одна из привинченных к стене полок, скрипнув, вдруг приоткрылась, оказавшись отличной замаскированной дверью.

Юлия, которой вдруг сделалось страшно, толкнула стенку-дверь — и увидела ступеньки лестницы, которые уже видела в своем кошмаре.

Она осторожно спустилась по лестнице вниз, нащупала на стене выключатель, щелкнула им — и заметила дверной проем, над которым загорелся мрачный черный фонарь.

Дверь, в замке которой торчал ключ на зеленой тесемке. Юлия раскрыла дверь и прошла в квадратную комнату, посередине которой виднелся металлический стол. Под потолком загудела, мигая, неисправная неоновая лампа.

Юлия прикоснулась к его поверхности. Да, это тот стол, который она видела в своих кошмарных снах.

И тот, который она видела наяву.

Юлия заметила в стене кран с прикрепленным к нему шлангом — для чего? Тут ведь нечего было поливать…

И поняла, вздрагивая от ужасающей догадки, что при помощи шланга очень удобно смывать со стола следы крови.

Ее взгляд уперся в небольшое черное сливное отверстие в полу прямо под столом. Юлия прислонилась к бетонной стене.