Дорога сильных. На пороге мира - Анна Попова

он и добавил громче, для остальных, — не время оплакивать павших. Нам надо идти. И быстро. Маргарита, вернись в круг.

Показалось, что ей стиснули горло — ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она привыкла быть сильной, держать все под контролем, преодолевать любые трудности, что попадались на пути. Она не раз боролась со смертью — и почти всегда побеждала. Она могла если не все, то многое. Но… сейчас… что она могла сделать сейчас?

— Нет, — разлепив губы, шепнула она и покачала головой.

— Да. Ты должна быть стойкой.

Марго медленно разжала стиснутые до боли пальцы, отпуская его рубашку. Вонзила ногти в ладони, замерла, через силу делая вдох, выдох… и, не чувствуя под собой ног, отправилась к остальным.

Взгляд цеплялся за лица ребят. Тревога, грусть, злость. Дрожащая спина Никиты и ладонь Леры на ней, которая — вот уж внезапно, — пыталась утешить мальчишку. Пальцы Лизы, что сжали ладонь сестры, — сильно, наверняка следы будут. Совершенно растерянный Макс, заплаканная Алина, Соня с закушенной до крови губой.

Маргарита переступила черту. Развернулась.

— Мы должны идти, — сказала она, встречаясь взглядом с греном Лусаром и принимая его кивок, — начинайте.

Но прежде, чем маги успели что-либо сделать, к девушке ринулся рыжий вихрь. Линда, злая, как сто чертей. С лицом и одеждой в корке грязи и чужой крови, с мечом и щитом, будто приклеенным к ладони. Она качнулась с пятки на носок, сказала звонко:

— Марго, да как ты можешь?! Просто взять и уйти? Мы не бросаем своих. Не бросаем, слышишь?! Мы должны хотя бы попробовать найти Даня. Его и… Олега, — добавила девушка, и голос ее внезапно сел.

Маргарита со всхлипом вдохнула.

— Мы не можем спасти всех, Лин.

Рыжая вздрогнула, как от удара. Скривила губы.

— Так, значит, да? Ладно. Хорошо. Оставайтесь здесь, если хотите. Но я так не могу.

И она, развернувшись на пятках, отправилась туда, где сквозь просвет меж деревьев виднелся обрывистый берег.

Марго качнула головой. Ее сердце рвалось из груди, звало вслед за Линдой — искать, надеяться, верить. Но… она, как никто другой, знала, когда надо бороться, не жалея сил, а когда резать по живому, избавляясь от части организма, чтобы весь он не сдох.

На берегу не было смысла искать, а внизу… после того, как Марина постаралась, там был лишь завал из камней и деревьев и мутная бурлящая вода. И высота, слишком большая, чтобы, упав, не пострадать.

За Линдой, не отставая, ринулся Виктор, и никто не подумал их останавливать. Но Ване, что вознамерился шагнуть следом, дорогу преградил Снур.

— Твое место здесь.

— Не указывай мне, где мое место! — процедил парень сквозь зубы.

Конечно, по-русски. Он, когда злился, пренебрегал джерром, чем знатно бесил младшего мага и большинство гьярраваров. Мужчина толкнул его в грудь, отпихивая обратно в круг. Парень схватился за нож, гьярравар стиснул рукоять топора.

— Снур, — прорычал грен Лусар, и тот отступил. Маг кивнул и тут же зарычал вновь, совершенно по-джеррски, без мягкого таэллийского акцента, — а вы двое куда собрались?!

Тимур вздернул голову и покрепче сжал ладонь Мии.

— Если кто и сможет найти Даня, то только она.

Девочка кивнула, стрельнула в мага взглядом и вновь опустила ресницы. С тех пор, как очутилась на этой стороне, она не сказала и слова. Внешне целая — ни единой царапинки — она казалась странно отчужденной. Где была, как спаслась и умудрилась выбраться, да еще верхом — эти вопросы волновали не только Риту. Но ни сил, ни времени на расспросы не было.

Грен Лусар закрыл глаза и прижал пальцы к вискам, словно все это причиняло ему нестерпимую головную боль.

— Вперед. Ирнхольд, Ивар, с ними. Иртен, и ты тоже. Поживее там. Остальные — ждем.

Маргарита уставилась на мага. Он же понимает, что они там ничего не найдут. Не может не понимать. Тогда зачем? Только ради мира и покоя среди ребят? Что вообще в голове у этого человека творится?

Надежда трепыхнулась в душе, и девушка стиснула кулаки, пытаясь изгнать эту негодяйку. А то зазеваешься, и она, коварная, опутает в миг, разбередит душу, игнорируя факты и доводы разума, а потом, иссякнув, оставит ни с чем.

Но… вдруг и вправду — найдут?

Отвернулась и смотрела на просвет меж деревьями, пока там не показались хмурый Тимур и неестественно прямая Линда, маг, гьярравары и Виктор, несущий на руках Мию. Встретилась с Витькой взглядом, но он лишь покачал головой.

Сердце, кое-как склеенное надеждой, разбилось вновь.

Глава 26

Линда

Рыжее пламя извивалось, танцуя, и девушка не могла оторвать от него взгляда. В огне мелькали топоры и мечи, искрами вспыхивали заклятия, в треске дров слышались крики и грохот, чудился запах — не дыма, а влажной земли и крови. Гудел, разливаясь в груди жаром и болью, голос, выводящий горькую песню о тех, кто не смог вернуться.

От каждой деревяшки с именем, что летела в костер, поднимались столбом искры, и в них виделись лица — так ясно, словно были живыми, здесь. Таор, Хравр, Ойстейн, Халле, Оден…

Она вздрагивала и забывала дышать. Широко распахнутые глаза пекло, а в груди что-то рвалось и кровоточило, но девушка не меняла позу, не отводила глаз.

Вспоминала.

Запоминала.

Она не видела, как погибли остальные, но Оден с Халле… память заботливо подкидывала картинки, словно впечатанные в мозг. Грязь и кровь, переломанные и пронзенные тела, искаженные от боли лица. Она моргала и пыталась вспомнить не то, как они умерли, а какими были при жизни. Хищная ухмылка жизнелюбивого Халле, широкий Хравр с мозолистыми ладонями, Оден… статный Оден, в ее глазах больше похожий на героя легенд, чем на реального человека. Ее первый противник на тренировке, воин, который всегда берег, поправлял и относился к ней уважительно.

Эти сильные и смелые люди умерли, а она — далеко не такая умелая и сильная, и, кажется, вовсе не такая уж смелая, — все еще тут.

Живет.

Дышит.

Надеется на что-то, рассчитывая прожить еще один день. Желательно — не такой, как сегодня.

Их день был долог, полон сожаления и страха, неясной тревоги и настороженности — все же шли они по темным землям, и за каждым кустом чудились внимательные глаза. А еще приходилось бороться со странным отупением. Адреналин боя схлынул, затем ушла нервная дрожь напряженных мышц, и тело… просто устало. Но отдых был непозволительной роскошью, и они все шагали и шагали, и так до позднего вечера, когда с ног не валились лишь самые стойкие.