Все не так - Александра Маринина

– Сучка, – констатировал папаня во второйраз. – Иди, Павел, не морочься. Неужели ты думаешь, что я ей поверю? Ясвоей племяннице цену знаю. Тебе – тоже. Иди.

Перед уходом домой я заглянул к Дане, которая сидела надучебниками.

– Юля больше не будет приносить тебе пирожные.

– Откуда вы знаете?

– Я попросил ее. Объяснил, что тебе нельзя. Надеюсь,что она меня поняла.

– Но она не обиделась? – встревоженно спросилаДана. – Я бы не хотела ее обижать. Она ведь хочет как лучше, она простоменя очень жалеет…

– Не волнуйся, она все поняла и не обиделась.

Я говорил уверенно, но на самом деле сомневался. То естьсовершенно очевидно, что Юля ничего не поняла, но я надеялся, что она хотя быиспугалась.

Через неделю мы согнали наеденные пирожными сотни граммов истали двигаться дальше. Юля затихла, и я успокоился.

* * *

Между тем Дана делала заметные успехи в стрельбе и натренировках без проблем выполняла женские нормативы для кандидата в мастераспорта по компакт-спортингу, поражая 76, а то и 78 мишеней из 100. АнатолийВикторович очень ее хвалил и говорил, что к зиме она уже сможет участвовать всоревнованиях и получить квалификацию. Я молчал, хотя и понимал, что это оченьпроблематично. Это на тренировках, когда рядом только Николаев да я, онастреляет спокойно и не думает ни о чем, кроме летящей мишени. На соревнованияхвсе не так. На соседних номерах стоят другие стрелки, вокруг толпятсяоператоры, тренеры и судьи, а также зрители. В такой обстановке она вообще ни водну мишень не попадет, будет думать только о том, что вот она промазала и надней будут смеяться.

Мы стреляли, танцевали, худели. Приехал брат Даны, Тарас,тонкий изящный мальчик с замашками денди и непомерным самомнением, без концаповторявший «у нас в Лондоне» и пересыпавший свою речь английскими словечками,всячески демонстрируя, что русский язык ему теперь не очень-то родной и гораздопроще найти нужное слово в другом языке. Он мне страшно не понравился, но какоеэто имеет значение? Плевать мне на него. Приехал и уедет через две недели. Мнес ним детей не крестить.

И вот наступил тот июньский день, когда надо было ехать наприем к некоему банкиру Лановскому, праздновавшему пятидесятилетие. Честнопризнаться, мне ехать не хотелось, но я понимал, что без меня Дана растеряетсяили вообще откажется выходить из дома. Мы с ней начали тренироваться загодя нетолько в исполнении танго, но и в общении с людьми. Каждый раз, возвращаясь изклуба, мы останавливались возле какого-нибудь ресторана, и я вел Дану питькофе. Делалось это, разумеется, с разрешения папани и оплачивалось все той жекредиткой. Ресторан я выбирал каждый раз другой, незнакомый, и Дане приходилосьобщаться с новым официантом, а не с теми улыбчивыми официантками из клубногоресторана, которых Дана уже хорошо знала и которые не задавали ей никакихвопросов, потому как давно поняли: кроме зеленого чая и свежих ягод, этадевочка ничего не заказывает. Дело шло туго, Дана стеснялась, терялась,зажималась, не могла от страха прочесть меню, но постепенно все как-то наладилось.Она не перестала бояться и нервничать, но по крайней мере научилась держатьсебя в руках и делать так, чтобы это было не очень заметно.

Мы съездили с ней в магазин и купили специальные босоножкидля танцев, на высоких тонких каблуках, но очень удобные, и весь месяц Данатренировалась только в них. Она ныла и стонала, что у нее болят ноги и что натаких каблуках ей не удержать равновесие, но понемногу привыкла.

В день приема с самого утра она стала жаловаться на головнуюболь. Ну, дело ясное… Потом у нее живот схватит, потом нога подвернется.

– Послушай, – я присел рядом с ней на диванчик вее комнате и взял за руку, – я все понимаю, тебе не хочется ехать. И мнетоже не хочется. Но для твоих родителей это очень важно. Ты пойми, Дана, онилюбят тебя, они очень тебя любят, они знают, что ты чудесная и умная девочка,ты – талантливая и очень способная, и они хотят, чтобы все вокруг увидели,какая замечательная у них дочь. Они хотят гордиться тобой, понимаешь? Вот ты жес удовольствием станцевала для них танго, правда? Тебе было в тот момент чемгордиться, и ты хотела, чтобы и другие это знали. Тебе хотелось поделитьсясвоей радостью. Точно так же и они хотят поделиться с другими своей радостью оттого, что у них такая замечательная дочь.

– А вдруг я плохо станцую? У меня ничего не получится,и все увидят, что у моих родителей дочь неуклюжая и нелепая. Им будет за менястыдно.

Но я уже знал, что нужно делать. Нет, ребята, меня голымируками не возьмешь.

– Пойдем-ка в «тренажерку», я тебе кое-что покажу.

Я включил музыкальный центр, поставил диск с танго.

– А теперь смотри внимательно. Только оченьвнимательно. Смотри на мои ноги, а не по сторонам.

Я протанцевал всю мужскую партию, не сделав практически ниодного точного шага, ни одного правильно исполненного па. Сплошные ошибки инедоделки.

– Ну как?

– Здорово! Я так никогда не смогу.

– Я сделал двадцать четыре ошибки. Ровно двадцатьчетыре. Специально считал.

– Да вы что?! – ахнула Дана. – Честно? Илишутите?

– Честное слово. Ты знаешь, как танцевать танго, тыумеешь это делать, ты смотрела на мои ноги – и ты ничего не заметила. Такнеужели ты думаешь, что, если ты несколько раз ошибешься, кто-нибудь этозаметит? Там не будет ни одного человека, который знает, как надо танцеватьэтот танец. И никто не будет смотреть на твои ноги, поверь мне. Смотреть будутна голову и на спину, в крайнем случае – на руки, но точно не на ноги. Тыможешь станцевать как угодно – никто ничего не заметит.

Она поверила мне. Надела свое новое, сшитое специально дляэтого случая платье. И снова началось!

– Это ужасно! Смотрите, какие у меня ноги толстые! Ихвидно! Платье слишком короткое, надо было делать длиннее.

– В длинном платье ты танцевать не сможешь, –уговаривал я.

Ну, ноги действительно были, прямо скажем, толстоваты, ну ичто? Во-первых, в босоножках на высоких каблуках они будут казаться стройнее, аво-вторых, кого вообще это волнует? Глупая девочка.

Сама поездка до места, где проходил прием, и первые два часапрошли как в кошмарном сне. Дана, слава богу, не плакала, но все остальное япоимел в полном объеме. Она вцепилась в мою руку, помертвела и не отходила нина шаг. Хорошо, что папаня и Лариса Анатольевна все время были рядом, иначе я сДаной просто не справился бы, она то и дело пыталась убежать, вернуться вмашину и затаиться там. Тараса с нами не было, он еще несколько дней назадзаявил, что ни на какой прием ни к какому Лановскому не поедет, потому что унего свои планы, которые никак нельзя отменить: один из его лондонскихпреподавателей, англичанин, приехал в Москву, и Тарас обещал повозить его погороду. Нельзя оказаться необязательным, ему у этого препода еще учиться иучиться…