Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

— Не нравится мне это, миледи, — сказал лакей Джордж. Он поднял фонарь и потрогал один из пистолетов, которые она ему дала.

Группа мужчин спорили и ругались около перевернувшейся повозки на дороге. Из-за этого карета Геро не могла проехать — улица была слишком узкой.

— Я тебя прекрасно понимаю, — ответила Геро, — но я не могу ждать, когда эти люди освободят дорогу. На это уйдет не один час.

— Прошу прощения, миледи, но не могли бы мы послать кого-нибудь домой, чтобы сюда приехал еще лакей, а лучше двое?

— Говорю тебе, у меня нет времени. — Геро подобрала юбки и быстро пошла вперед.

— Но уже темно, — забеспокоился Джордж. — А что, если на нас нападут, миледи?

— У тебя есть пистолет, — подбодрила его Геро.

Джорджа это явно не убедило, но он тем не менее больше не возражал, хотя и с подозрением оглядывался.

Геро запахнулась в плащ. Как она может обвинять Джорджа в трусости? Эта поездка очень опасная. При обычных обстоятельствах ей и в голову не пришло бы бродить по улицам Сент-Джайлза с наступлением темноты, тем более пешком и с одним лакеем, пусть и вооруженным. Она очень хорошо себе представляла опасности, таившиеся в Сент-Джайлзе.

Но какой у нее выбор? Ей необходимо как можно скорее добраться до Гриффина. Если бы она взяла с собой нескольких лакеев, то возбудила бы подозрения у кузины Батильды. А ей этого не хотелось.

Геро посмотрела по сторонам. Улица, по которой они шли, выглядела пустынной. Казалось, все попрятались по домам, пока не наступила полная темнота. Ее пробрала дрожь. О боже. А что, если она опоздала и Максимус уже захватил винокурню? Представить себе Гриффина в оковах, брошенного в темницу… Она этого не вынесет. Он такой гордый! Самое ужасное — если он будет сопротивляться. А если его застрелят?

При этой кошмарной мысли рыдания подступили к горлу. Всего прошлой ночью она отвергла его и так логично и гладко все изложила. А сейчас несется по закоулкам Сент-Джайлза, опасаясь за его жизнь.

Может, она сошла с ума? Или просто совершает ужасную ошибку?

Почему она отвергла его? Где все те обдуманные доводы, которые она ему сообщила, где все разумные причины? Все, что Геро знала сейчас, это то сокровенное, что лежало у нее на сердце: она хочет Гриффина. Невзирая на его дикие поступки, невзирая на сомнительное прошлое, невзирая на то, что ее брат собирается арестовать его за перегонку джина.

Она хочет Гриффина. Она умрет, если с ним что-нибудь случится, и она очень боялась, что ее жизнь без него будет долгим, скучным испытанием на выносливость. Она хочет его, он ей необходим. И, да — она любит его, сейчас она это признаёт, хотя, возможно, уже и поздно. Она любит его.

И только это важно.

— С ума сойти, — процедил сквозь зубы Дидл.

Гриффин через плечо оглянулся на него. Наступила ночь, и проулок за винокурней не просматривался из-за темноты. Темнота всегда на руку ночным хищникам, темнота прячет от любого притаившегося убийцы.

Конечно, тени скрывают и тех, кто охотится на хищников. Этой ночью ими стали Гриффин и Дидл.

Гриффин проверил пальцами, взведен ли курок.

— Может, мы и сумасшедшие, но это наш единственный шанс.

Дидл ухмыльнулся:

— Викарий и его банда нас не ждут — это точно. Не будут же они сидеть здесь в темноте.

Послышался шорох. Гриффин повернул голову на звук. Проулок пересекла чья-та тень.

— Кошка, — прошептал Дидл. — Думаете, Викарий нападет сегодня ночью?

— Он выжидал с тех пор, как они убили Ника, — пробурчал Гриффин. — Он рассчитывает, что почти все мои люди разбежались — что они и сделали, черт возьми, — и он думает, будто я испугался. Сегодня ночью — самая подходящая возможность.

Дидл схватил Гриффина за плечо, но Гриффин и сам увидел движущиеся тени. По переулку крались трое мужчин. Один из них подпрыгнул и уцепился за стену винокурни. Если Гриффин не ошибался, они собираются сначала заткнуть трубы перед атакой.

Гриффин, пригнувшись, бросился вперед. Он ухватил первого налетчика за волосы и оглушил рукояткой ружья. Тот упал как поваленное дерево. Второй закричал, но Дидл его пристрелил. Гриффин прицелился в третьего — тот лез на стену, — нажал на курок и увидел, как он упал. Его охватило животное ликование.

Тут кто-то ударил его сбоку. Ружье вылетело из руки, и он был с силой отброшен к стене. Нападавший был исполинского роста с огромными кулаками. Он колотил по лицу Гриффина, по животу. Гриффин, задыхаясь и почти теряя сознание, все же сумел вытащить пистолет и выстрелить прямо в лицо гиганта.

Лицо опалило порохом, что-то мокрое и липкое брызнуло ему на щеку, уши заложило. Откинув в сторону упавшее тело, Гриффин поднял голову. С дальнего конца переулка прямо на них с Дидлом бежали люди. Их было никак не меньше двадцати, а может, и больше.

Это ловушка, подумал он почему-то спокойно. Викарий ждал, когда они выйдут со двора винокурни. И дождался.

Гриффин встал посередине узкого переулка и вытащил саблю перед лицом надвигавшейся резни.

— Милорд, — тяжело дыша, прохрипел Дидл. — А это еще что, черт возьми?

Гриффин оглянулся через плечо и увидел, что вторая группа людей заполонила собой другой конец улицы — они шли строем, и шли они прямо на него. За их спинами возвышались всадники.

— Солдаты. — Гриффин сплюнул кровь себе под ноги. — Если не ошибаюсь, прибыл герцог Уэйкфилд, чтобы арестовать меня.

— Великий боже, — пробормотал Дидл. — Нам конец, милорд. Конец!

А Гриффин запрокинул голову и расхохотался. Его смех эхом отскочил от грязных кирпичных стен домов и прокатился по улице, где ему суждено умереть.

Сайленс торопливо шла домой по темным улицам Сент-Джайлза.

Она намеревалась навестить кормилицу, у которой содержался один из младенцев приюта. Но не успела она войти в дом этой женщины, как в нос ударил запах джина. Последовала отвратительная сцена со взаимными обвинениями и отрицанием очевидного, после чего Сайленс наконец ушла, унося с собой ребенка. Как бы ни жалела она кормилицу — вдову с собственным младенцем, — Сайленс не могла рисковать здоровьем доверенного ей крохи всего-то одного месяца от роду.

Она знала еще одну кормилицу, но та жила почти в миле ходьбы и в противоположном направлении от приюта. Сайленс поспешила туда с ребенком на руках. Все закончилось благополучно — новую кормилицу по имени Полли и раньше нанимали для услуг приюту и всегда были ею довольны. Хотя собственных детей она уже отняла от груди, Полли заверила Сайленс, что у нее достаточно молока для сиротки.

С чувством выполненного долга, но измученная вконец Сайленс возвращалась в приют, поплотнее запахнув шерстяной плащ. Она старалась не думать о страшных историях, слышанных от Нелл, большой любительницы ужасов. То она повествовала о женщине, задушенной любовником, то — о женщине, которую трое пьяниц затащили в переулок и зверски с ней разделались, то о несчастной, отправившейся купить мясной пирог для своих четверых детей и навсегда исчезнувшей, а ее башмак нашли на следующий день на улице.