Фактор превосходства - Алекс Орлов

– Многие колонии перешли под наше крыло безболезненно, но в паре мест на отдаленных территориях мы столкнулись с серьезными проблемами. Откройте на терминале файлы, сэр, там имеются довольно красноречивые виды.

Фарковский открыл. Изуродованное железо боевых роботов было снято с разных ракурсов. Это были последствия схваток – несколько десятков уничтоженных машин. А еще останки живых бойцов, как оказалось – кураторов операции. И всего пара размытых силуэтов, выхваченных скоростной видеокамерой. Выдержка полторы микросекунды. Это все, что успел заснять и передать аппарат, уничтоженный микросекунду спустя.

Подробные изображения поверженной канкуртской техники и краткие размытые изображения ее противников говорили о полном фиаско.

– И что же это за монстры? Вот тут, кажется, я могу различить дрона. Я не ошибся?

– Да, сэр. Это дрон. А там, на фоне густой растительности, боевой робот.

– Разобрать очень трудно, – заметил Фарковский, выпустив в сторону сигарный дым.

– О да, сэр. Они не дали нашим солдатам ни единого шанса. Наши роботы не успевали их даже зафиксировать. К тому же тяжелейшие условия – повсюду озера с гидро…

– Кто-нибудь вернулся из этого боя? – спросил Фарковский.

– Нет, сэр. Сначала были уничтожены механические солдаты, а затем и четверо координаторов.

– Полагаю, это не дифты?

– Нет, сэр, не дифты. Действие происходило на территории одной из дифтских колоний, статус которой является для аборигенов тайной. Однако, разумеется, дифты все там контролировали.

– И поэтому о полномасштабной военной операции не может быть и речи…

– Вот именно, сэр. На остальной части планеты совершенное спокойствие, главные чиновники аборигенского правительства давно куплены и склонены к сотрудничеству, дифты умело развивали там демократию, выступления свободной прессы, выборы среди подконтрольных дифтам кандидатов…

– Ну, то есть обычный колониальный набор, – добавил Фарковский, кивая.

– О да, сэр, стандартная схема. Но существуют некоторые спецслужбы, у которых с дифтами были проблемы.

– Неподконтрольны?

– То есть совершенно, сэр. Никаких контактов с дифтской администрацией, настроены очень враждебно и ни на минуту не прекращают борьбы на некоторых негласно колонизированных планетах.

Фарковский помолчал, глядя на струи сигарного дыма, поднимавшиеся к потолку и исчезавшие в воздухозаборнике кондиционера.

– Эти монстры их рук дело?

– Да, сэр. Странно видеть столь совершенные машины у аборигенов, однако дело ведь не в этом. Нужно получить контроль над планетой без лишнего шума.

– Что там еще особенного?

– Реферированная среда, сэр. В прежних военных конфликтах аборигены широко применяли боеприпасы-деструктуризаторы.

– Какой ужас!

– Именно, сэр. Разумеется, о последствиях применения подобного оружия они не знали.

– Как и мы в свое время.

– Вот именно, сэр. Поэтому дифтам пришлось провести шестидесятипроцентную реструктуризацию. Кажется, это помогло, на данный момент распад материи там практически прекратился.

– Хорошо!

Генерал снова прошелся по своему просторному кабинету.

Гости терпеливо ждали продолжения беседы.

– Итак, если я правильно понял, к чему вы клоните, а вы ведь клоните, полковник?..

– О да, сэр, клоним, – улыбнулся полковник, хотя на его мундире не было знаков различия, а генералу они представлялись сотрудниками службы.

– Вы столкнулись с непредвиденной ситуацией и хотите найти для этой проблемы какое-то нестандартное решение, правильно?

– Правильно, сэр. Такое задание вполне по силам вашим полукровкам.

– Тут я с вами соглашусь, но вы же понимаете, что нам придется использовать их втемную.

– По крайней мере до определенного этапа, сэр. Затем мы сможем их отозвать и продолжить сами.

– Однако навигацию никто не отменял. Или вы хотите прогнать их через аномалию, а затем передать неверные реперные точки?

– Именно так, сэр. Вам нужно поговорить с ними, настроить на это задание. Именно поэтому мы к вами и приехали.

Гости снова переглянулись.

– Что ж, полагаю, у нас нет иного выхода. Да и мне будет приятно встретиться со своими воспитанниками… Общаться с человеками – это, знаете ли, особенное удовольствие для тех, кто в этом понимает.

Возвращаться на домашнюю станцию было всегда приятно, особенно после столь длинной и трудной командировки.

После двухдневного откисания в душе и длительных завтраков, переходящих в обеды и ужины, напарники запросили в службах бюро свидание с девушками.

– Жаль, что всякий раз нам приходится встречаться с разными, – посетовал Тони. – Так даже никаких отношений наладить невозможно.

– Оно тебе надо, эти отношения? – усмехнулся Джим. – Вот вернемся домой, я имею в виду – по-настоящему, там тебе будут и отношения, и ссоры, и сцены ревности.

– Правда? – оживился Тони.

– Конечно правда. Это проза жизни, так сказать.

Отодвинув тарелку с яблочными огрызками, Джим потянулся. Фрукты в конверторе получались похожими на настоящие, вот только выглядели неправдоподобно одинаковыми. В свое время Джим и Тони долго втолковывали Фарковскому, что в программе конвертора следует предусмотреть неправильность форм, червоточинки. Полковник послушал их и внес изменения, теперь яблоки получались неровно окрашенные, с червоточинками и неправильной формы, но такими особенностями обладали все яблоки, и невозможно было отличить одно от другого.

– У тебя процессор сел? – неожиданно поменял тему Тони.

– Ну… не знаю.

Джим закатал рукав и посмотрел на то место, где под кожей был вживлен процессорный разъем. Трофейные новинки, добытые напарниками, некоторое время держались на коже, как приклеенные, а затем исчезли, словно растворились, нельзя было понять, испарились ли они в самом деле или «сели» поверх прежних процессоров.

– Не знаю. Может, мы их просто потеряли?

– Не потеряли, – покачал головой Тони. – Я чувствую, что он на старом процессоре.

И Тони прикоснулся пальцем к тому месту, где мог находиться водородный процессор.

Неожиданно его сознание расширилось настолько, что Тони увидел всю жилую станцию, длинные коридоры до самого штаба бюро, и все это в мельчайших подробностях, от шершавой поверхности стен до обрывков старой проводки, оставленной в углах после последнего капитального ремонта.

Теперь Тони знал, какова длина каждого обрывка провода вплоть до микрона, а также ему был известен химический состав самого провода и его изоляции. А еще он одновременно мог вспомнить, как подглядывал в школьном душе за соседкой по дому, и чувствовать запах солдатского одеколона, которым пользовался сержант Рихман с базы двадцать четыре на Ниланде. И все это было лишь стомиллиардной долей того, что Тони теперь видел, помнил и знал в реальном времени – здесь и сейчас! Он был повсюду, он все понимал, и не было необходимости на чем-то сосредоточиваться и что-то вспоминать.