Закон улитки - Андрей Курков

Виктор усмехнулся.

– В наборе шесть чашечек с блюдцами, – продолжала девушка. – В каждой чашечке – свой сюрприз! Можно гадать на любовь, на деньги, на счастье!

«А что, любовь и счастье – это разные вещи? – подумал вдруг Виктор. Подумал и неожиданно согласился со словами девушки: – Да, это разные вещи».

– Извините, – сказал Виктор. – А отдельно чашки продаются?

– Конечно! Одна с блюдцем – семь гривен, а набор из шести – сорок две. Вам какую?

– С любовью, – попросил Виктор.

У девушки были удивительно тонкие и длинные пальцы. И так ловко они заворачивали блюдце с чашкой в яркую подарочную бумагу, что Виктор взгляда не мог от них оторвать.

– Вот, пожалуйста, – передала она Виктору красивый праздничный сверток. – С Новым годом!

– И вас! – ответил Виктор.

Вспомнил о Лехе. Сначала хотел было ему купить красивую баварскую пивную кружку, но остановила Виктора не цена в двести гривен, а назначение кружки. Нет, подумал он, надо что-то нейтральное, не имеющее к пьянству никакого отношения. Такой предмет он нашел, и стоил он к тому же дешевле. Коричневая кожаная барсетка с маленьким ежедневником и калькулятором.

И снова выплыла из памяти Светик. Но покупать ей подарок Виктор не стал. Просто не хотел ее больше искать. По крайней мере сейчас.

А в это время дома Соня поила Леху чаем. Соне нравилась его очевидная беспомощность, и хотя на самом деле беспомощным он не был, но подыграть ребенку не противился.

– Только сахара две ложки, – просил он. – Даже лучше три!

– Это вредно, – строго замотала головой девочка. – Я тебе дам полторы и еще скажи спасибо, что не одну! Знаешь, сколько от сахара болезней?!

– Одну знаю, диабет.

– Это в животе?

– Нет, в крови.

– Тогда я знаю другую, это когда живот сильно болит! От сахара, от шоколада!

Получив чашку с чаем, Леха отпил глоток и посмотрел в окно. Сидеть за кухонным столом ему было не очень удобно. Получалось, что он и Сонька, если она сидела рядом, оказывались одного роста.

А за окном опять шел снег. Ранний зимний вечер зажигал окна в доме напротив, и у них в кухне тоже горел свет. Леха вздохнул, повернул голову к Соне, сидевшей у плиты, и заметил на подоконнике зеленую, покрытую патиной урну.

– А это что за кувшин? – спросил он, показывая взглядом.

– Это друг дяди Вити, – спокойно ответила девочка. – Он где-то в Москве погиб, а теперь вот здесь стоит. Теть Нина убирала его на балкон, а когда дядь Витя вернулся, то снова сюда поставил.

Леха замолчал. Нахмурился. Снова вспомнились «служебные» похороны, поминки, дорогие гробы и чудесная кладбищенская тишина. Безрадостная красота и спокойствие.

– Ты чай пей, а то остынет! – окликнула его Соня. – Может, тебе бутерброд сделать? У нас колбаса есть полезная – «докторская».

– Сделай, – попросил Леха.

Вечером, когда они все уже поужинали и сидели перед телевизором, зазвонил телефон.

Виктор дернулся – так отвык он от этой электронной трели звонка. Нина сняла трубку. Оглянулась на Виктора.

– Витя, тебя!

– Это Виктор? – спросил незнакомый мужской голос.

– Да, я.

– Мы вам кое-что привезли… Готовьте десять штук и будем меняться.

– Десять штук? – повторил Виктор. – Это десять тысяч?

– Ну да, десять штук баксов. Завтра я вам перезвоню в двенадцать и договоримся о встрече. Только не делайте никаких глупостей! До свидания.

Виктор еще держал трубку в руке, а из нее уже минуты две доносились короткие гудки.

– Кто это? – взволнованно спросила Нина.

– Пингвин Миша приехал… – выдохнул Виктор.

– Ура!!! – закричала Соня и тут же замолкла, поймав на себе растерянный взгляд Виктора.

А он снова вздохнул, думая о десяти тысячах долларов, которые надо было подготовить на завтра.

Оставалась одна надежда на кредитку Брониковского, но с ее помощью он мог снять только гривни. Гривни, конечно, можно поменять на доллары, но это ведь сколько гривен надо! Больше тридцати тысяч!

И Виктор представил себе, как ходит с кульком родной украинской валюты от одного обменного киоска к другому и выменивает себе доллары.

– Что случилось? – осторожно спросила Нина.

– Нужны деньги, – проговорил он уже спокойно. – Я думал, его бесплатно привезут…

– Мишу? – спросил Леха.

Виктор кивнул.

И вдруг в глазах его мелькнула решительность.

– Я вернусь поздно, часа через три, – сказал он и вышел.

Голосеево в свете вечерних фонарей было похоже на сказочную деревушку. Снег ровным слоем лежал на покатых крышах частных домов. Тут и там росли ели, и в некоторых дворах они уже были укутаны электрическими пятнами цветных гирлянд.

Такая же трехметровая ель стояла и горела гирляндами во дворе у Сергея Павловича. Но самого Сергея Павловича дома не оказалось. Зато знакомый джип стоял на присыпанном снегом гравии и охранник Паша был на месте. Он и открыл Виктору калитку, когда тот нажал на кнопку звонка, спрятанную от непогоды под небольшим жестяным козырьком.

– О! Ты! – обрадовался Паша. – А тебя недавно шеф вспоминал!

Паша завел Виктора в дом. Уселись они на кухне.

– Кофе? – спросил охранник.

Виктор кивнул.

– Шеф через полчасика будет, он сейчас вообще раньше двенадцати редко бывает. Он же теперь депутат.

– Депутат? – переспросил удивленный Виктор. – Он же помощником был!

– Были выборы по новой, и народ его поддержал, – закивал Паша. – И знаешь, ему нравится. Говорит, там классные мужики есть. Есть, конечно, говорит, и те, которых надо по ночам с мостов сбрасывать… Но где их нет!

За воротами дома засигналила машина, и Паша выбежал во двор. Виктор видел, как охранник открывал ворота, как во двор въехал черный «мерседес» с государственными номерами, как из него вышел Сергей Павлович в элегантном, длинном, почти до пят черном пальто. Машина выехала за ворота, и Паша запер их.

«Мог бы и на улице выйти», – подумал Виктор.

– О!! – воскликнул, заглянув на кухню, Сергей Павлович. – А мне Паша говорит: там гость сидит! С приездом! – Он снял пальто и остался в стильном костюме черного цвета с синеватым отливом. – Сейчас мы с тобой по-мужски поздоровкаемся!

Исчез на минуту. Потом вернулся. Выключил чайник.

– Кофе будешь утром пить, а к полуночи надо пить коньяк! Здесь? Или наверх пойдем?

– Здесь демократичнее, – произнес Виктор, которому казалось, что его просьба лучше и проще прозвучит на кухне, чем в дорогой гостиной.