Ричард Длинные Руки - курпринц - Гай Юлий Орловский

— Оставив защищать границы войска верховных лордов, — сказал принц Сандорин. — Так?

— Так, — согласился я с удовольствием. — Принц, у вас хорошее стратегическое мышление!

Он покраснел от удовольствия, пояснил:

— Просто они мне показались храбрыми людьми, но от своего королевства, где их ждут почести, не уйдут.

— Верно, — сказал я. — Но Геллермин, Растер с троллями и Зигмунд с армией Шварцкопфа точно начнут встречное вторжение. А то и уже начали!

Сандорин посмотрел с недоумением.

— Ваше высочество?

— Вы недовольны? — спросил я любезно.

Он воскликнул:

— Однако… это неоправданный риск! Один Меганвэйл с верховными лордами Варт Генца не удержит оборону!.. Мимо нас прошло не меньше трех армий!

Я посмотрел по сторонам.

— Кто ответит принцу?

Они переглянулись, Альбрехт заметил мирно:

— Принц просто не знает, что главные наши силы были в Сен-Мари. Сейчас оттуда идут… а то и уже пришли, закаленные в боях армии Филиппа Мансфельда и Чарльза Мандершайда, лучших полководцев короля Гиллеберда. Они еще ни разу не терпели поражений…

Принц спросил с долей ехидства:

— И даже от его высочества Ричарда?

Клемент пробасил:

— После гибели Гиллеберда они просто перешли к сэру Ричарду, как наиболее достойному правителю Турнедо. Да, они заменят Шварцкопфа и даже Меганвэйла, если я правильно понимаю замысел его высочества.

— Правильно, — подтвердил я. — И вообще из Сен-Мари топают — и тоже ускоренным маршем! — войска всех моих сторонников. Сен-Мари — очень густонаселенное королевство, если кто не слышал. Там в состоянии выставить армию впятеро превышающую, скажем, армию Варт Генца. Надеюсь, с войском явится Арчибальд… а еще подойдут отряды, на которые особенно надеюсь. Отряды рыцарского ордена Марешаля!

Альбрехт проговорил задумчиво:

— Все настолько хорошо, что прям шерсть на спине дыбом… Где-то нас ждет такая пропасть, что даже не знаю….

— Слаб духом тот, — сказал я бодро, — кому богатство не по силам! Всем спасибо, я — за работу! А вы — куда?

Они поспешно поднялись, со смешками и шуточками потянулись из шатра.

Я проводил их взглядом, прислушался, острят и по ту сторону полога, настроение у всех бодрое, значит, мне можно заняться личными вопросами, что, как у всякого крупного государственного деятеля, неотделимы от нужд его народа и демократии.

Это значит, снова прилип к зеркалу, растянув его примерно на половину переплета книги, чтоб и увидеть что-то можно, и в то же время спрятать за спину, если кто-то возжелает прийти и поговорить за жизнь.

В прошлый раз мелькнула поверхность земли, как она видится с высоты, как раз с той, на какой птеродактильствую, а это значит, что да, в самом деле зеркало все еще работает, но насколько хорошо, пока не знаю…

Жаль, остальное покрыто «туманом войны», а это остальное, конечно, практически весь мир, но, с другой стороны, все-таки я кое-где да побывал. Если могу, сосредоточившись, всматриваться в те места, где ступали мои конечности, так что от зеркала польза будет, хоть и не ахти…

Важно, что научился сжимать до размеров карманного, чего не знают эльфы… Хотя, возможно, хорошо знают, это я занесся, но зачем им карманное? Если же нужно вдруг перенести из зала в зал… а слуги на что?

С раковиной, клеткой и прочими древностями разберусь на досуге, если он будет у такого крупного государственного деятеля, что то у эльфов, то у принцесс, а его армия топает сама по себе.

Но если будет, то как только, так сразу.

Такую армию незаметно не проведешь, но я сделал все, чтобы ее размеры остались в сравнительной тайне. Конники Норберта перехватывают всех, кто мог бы сообщить о нас другим, заставляют присоединяться к обозу, а тех, кто противится, рубят на месте.

Так за первую неделю прошли, избегая соприкосновения двигающимися навстречу крупными соединениями армий Мунтвига. Дальше двигались все так же настороже, слишком много отдельных отрядов рыскают по разоренному королевству, сжигают опустевшие деревни, пока народ прячется по лесам.

Иногда приходилось двигаться через леса, к счастью — редкие, с множеством широких полян, хотя и с проклятыми оврагами, часто заросшими травой такой густой и высокой, что и не определишь издали ее глубину.

Первые две недели вообще двигались только по ночам, а днем располагались в лесах.

Я сверился с картой и сказал с облегчением:

— Все, можно менять порядок. Тут за сотни миль нет скоплений войск, крупные города в стороне. Теперь идем днем.

— И так, — спросил Палант жадно, — до самого Генгаузгуза?

— Да, — сказал я. — Видимо.

— Вся империя вздрогнет, — сказал он гордо, — когда возьмем в осаду столицу! Или удастся захватить штурмом?

— Посмотрим, — ответил я.

Он спросил с потрясенным видом:

— Еще не знаете? Я думал, у вас всегда есть план…

— Мудрость в том, — сказал я наставительно, — чтобы решиться отказаться от великолепного плана в пользу великолепнейшего! Понял?

Он прошептал в суеверном восторге:

— Значит, у вас все планы просто великолепные?

— Палант, — сказал я с укором, — не выведывай, а то решу, что работаешь на Мунтвига! А может, в самом деле работаешь?.. А ну посмотри своими бесстыжими в мои кристально честные! Чего это у тебя они забегали, как мыши при виде кота?

Он взмолился:

— Ваше высочество! Да я только… Все-все, бегу работать!

Я проводил его властным взглядом правителя, пусть убирается, пока не сообразил, что у меня никакого плана вообще нет и что-то не наклевывается.

Я двинулся в глубину империи Мунтвига потому, что не могу сидеть и ждать, когда вся мощь нашествия обрушится, как вода из прорвавшейся плотины, и разольется подобно половодью, которое не понятно, как и удерживать. А когда вот так, то часть своих сил Мунтвиг повернет, чтобы идти за нами и раздавить наглых вторгателей…

Форсированными маршами и с короткими остановками на отдых вышли на плато Горелых Трав, а там в двух днях пути Зондерсгаузен, столица королевства.

Данные картографии я подтвердил глазомером с высоты: от границы с Бриттией до столицы всего две недели форсированного марша.

— Отдых в полумиле от города, — велел я, — а мы тем временем нанесем визит местному королю.

Альбрехт поклонился с легкой улыбкой.

— Местному…

— Что? — спросил я сердито. — Барон, вы еще не мятежник?

— Еще нет, — ответил он серьезно. — Просто мне понравилось выражение.