Судьба Шута - Робин Хобб

Эллиана получала от прогулки огромное удовольствие. Она ехала на пони верхом; желтая юбка развевалась вокруг обнаженных ног, нарческа даже не стала надевать сапоги. Ее щеки раскраснелись, волосы рассыпались по плечам, она мчалась вперед, думая только о том, чтобы доказать принцу, что она лучшая наездница. Когда Дьютифул упал в первый раз, она, насмешливо расхохотавшись, продолжала скакать вперед. Во второй раз она вернулась, чтобы проверить, не ушибся ли он, а Пиоттр поймал пони и привел принцу. Мое внимание было сосредоточено на Дьютифуле; я гордился тем с каким юмором он относился к своим падениям.

Эти пони тощие и костлявые, как жеребята. Удержаться на такой животине гораздо больнее, чем упасть на землю, когда он отпрыгивает назад.

Однако у Эллианы это получается совсем неплохо, — насмешливо заметил я.

Дьютифул бросил на меня такой сердитый взгляд, что я тут же добавил:

Я понимаю, как трудно усидеть у него на спине. Мне кажется, Эллиана оценила твое упорство.

Она оценила мои синяки, маленькая ведьма. — Мне показалось, что он говорит о ней с гордостью. Однако принц тут же постарался сменить тему: – Посмотри налево. Ты видишь кого-нибудь за валунами, где кончается кустарник?

Не поворачивая головы, я посмотрел туда, куда он указывал. Там кто-то притаился. То ли человек, то ли крупное животное. Принц снова взгромоздился на спину пони, который тут же принялся гарцевать по лугу. Принцу уже изрядно надоела эта игра, но он был вознагражден веселым смехом Эллианы, которая наблюдала за его попытками не упасть. Со второй попытки ему удалось взять барьер, и Эллиана отсалютовала ему. Казалось, нарческа искренне наслаждается происходящим, а когда я взглянул на Пиоттра, то увидел улыбку даже на его обычно суровом лице. Я присоединился к всеобщему смеху и подошел поближе.

Постарайся упасть возле тех валунов. И пусть пони побежит именно в ту сторону.

Он проворчал что-то неразборчивое при помощи Скилла, давая понять, что ужасно мной недоволен, но сделал то, о чем я его просил. Когда пони бросился бежать, я со всех ног помчался за ним, но не спешил поймать его, а гнал в нужном направлении. И мы вместе едва не налетели на одетую в зеленое и коричневое женщину, заставив ее выскочить из засады. Она сразу же бросилась бежать, и я узнал ее не только по тому, как она двигалась, но и по слабому запаху, который мне удалось уловить. И хотя мне очень хотелось ее догнать, я не стал продолжать преследование. Вместо этого я сразу же сообщил Чейду и Дьютифулу о том, что мне удалось обнаружить.

Это Хения! Она была служанкой нарчески в Баккипе. Хения на острове, выслеживает нас.

Они ничего не ответили, но на меня накатила волна их общего страха.

Я сознательно проявил неловкость, пытаясь поймать пони. Наконец ко мне на помощь пришел Пиоттр.

– Мы ужасно напугали старую женщину! – сказал я ему, общими усилиями нам все-таки удалось отловить пони.

Он схватил упрямое животное за челку и посмотрел на небо. Он так и не встретился со мной взглядом.

– Темнеет. Нам повезло, что принц не пострадал, когда падал с пони. – Потом он повернулся к нашим подопечным. – Пора возвращаться. Лошадки устали от прыжков, да и день на исходе.

Быть может, он пытался предупредить меня о грозящей принцу опасности? Я решил вновь вернуться к разговору о Хении.

– Как ты думаешь, с этой бедной старой женщиной все в порядке? Быть может, нам следует ее отыскать? Она показалась мне такой напуганной. Интересно, что она делала среди камней?

Пиоттр совершенно равнодушно ответил:

– Наверное, собирала хворост для растопки. Или целебные травы. Не думаю, что нам следует из-за нее тревожиться. – Он заговорил громче: – Эллиана! Время развлечений закончилось. Пора возвращаться в материнский дом.

Я видел, какую гримасу скорчила Эллиана, когда ты заставил Хению выскочить из-за камней, – нарческа удивилась. А теперь ей стало страшно.

Эллиана коротко кивнула дяде, подтвердив предположение принца, затем соскользнула со своего пони на землю и отпустила недоуздок. Пони Эллианы побежал вниз по склону, Пиоттр отпустил лошадку Дьютифула, и вскоре мы вчетвером уже шагали домой. Нарческа и принц шли впереди и молчали, от их веселости не осталось и следа. Я сочувствовал Дьютифулу. Он учился любить Эллиану, но всякий раз, когда они делали шаг навстречу друг другу, проклятая политика тронов их разводила. На меня накатила волна гнева, и я резко сказал:

– Это была Хения, не так ли? Женщина, которая пряталась в кустах. Она была служанкой нарчески в замке Баккип, если я не ошибаюсь.

Следует отдать должное Пиоттру, сохранившему хладнокровие. Хотя он так и не сумел поднять на меня глаза, его голос оставался спокойным.

– Сомневаюсь. Она перестала у нас служить еще до того, как мы покинули Баккип. Мы пришли к выводу, что ей будет лучше в Шести Герцогствах, и не стали ее задерживать.

– Быть может, она вернулась в Уислингтон сама, охваченная тоской по дому.

– Но она не принадлежит к нашему материнскому дому, – заверил меня Пиоттр.

– Как странно. – Я твердо решил проявить упрямство. Поскольку я считался обычным стражником, то мое любопытство, при полном отсутствии такта, было вполне оправданным. – А я думал, что в вашей стране принадлежность к материнскому дому очень важна, поэтому окружение нарчески должно быть из ее материнского дома.

– Обычно так и есть. – Теперь в голосе Пиоттра появилась напряженность. – Но все женщины нашего дома были заняты – ни одна из них не могла сопровождать нарческу. И мы наняли Хению.

– Понимаю. – Я пожал плечами. – Но почему сейчас за Эллианой не присматривают ее мать и сестры? Они мертвы?

Он содрогнулся, словно я вонзил в него дротик.

– Нет. Они живы. – Теперь он говорил с горечью. – Два ее старших брата мертвы. Они погибли во время войны Кебала Робреда. Ее мать и младшая сестра живы, но они… в другом месте. Если бы они могли быть с нарческой, то обязательно остались бы с ней.

– О, не сомневаюсь, – вкрадчиво сказал я. Я был уверен, что он сказал мне чистую правду, однако не всю.

В этот вечер, когда Олух крепко спал, я связался с Чейдом при помощи Скилла. Я старался говорить с ним так, чтобы Дьютифул не знал о нашей беседе. Принц забылся беспокойным сном. Его тревоги и разочарование заставляли меня нервничать. Я попытался закрыться от эмоций принца, пока пересказывал Чейду разговор с Пиоттром. Чейд остался мной недоволен, хотя его ужасно заинтересовала реакция дяди нарчески.

Я вижу, что здесь интрига заключена внутри интриги, как в деревянных головоломках Шута. Убежден, что Пиоттр и нарческа гнут собственную линию, о существовании которой известно далеко не всем членам ее материнского дома. Но некоторые в курсе. Например, Алмата. Прабабушку нарчески также поставили в известность, но она не в состоянии удерживать такие важные вещи в своем одряхлевшем разуме.