Лавка древностей. Томъ 2 - Чарльз Диккенс

я-бъ тебѣ не далъ пощады, можешь быть увѣренъ. Если только судьба еще разъ сведетъ насъ съ тобой, ты останешься доволенъ этимъ свиданіемъ, ты долго будешь его помнить. И вѣдь выбралъ же какую минуту, когда все шло какъ по маслу; нашелъ время каяться, трусъ-адвокатишка. Лишь бы намъ еще разъ встрѣтиться лицомъ къ лицу въ этой самой комнатѣ, ужъ одному бы изъ насъ не сдобровать, мой милый.

Онъ остановился, поднесъ къ губамъ кастрюлю съ пуншемъ и долго и жадно пилъ изъ нея, точно это былъ не ромъ, а вода, которой онъ освѣжалъ пересохшее небо. Затѣмъ онъ продолжалъ и свои сборы, и свой монологъ.

— А Сэлли-то, Сэлли о чемъ думала, — и глава у него вспыхнули.

— И вѣдь умная, рѣшительная женщина. Спала она въ то время или на нее столбнякъ нашелъ? Она должна была заколоть его кинжаломъ, отравить, какъ только увидѣла, куда онъ гнетъ. И для чего предупреждать, когда ужъ поздно? Кабы знать, что у него было на умѣ, когда онъ намедни сидѣлъ вонъ тамъ, въ углу: рожа блѣдная, искривленная, рыжіе волосы торчкомъ, такъ теперь бы ужъ этому сердцу не трепетать въ груди. Раэвѣ нѣтъ такихъ снадобьевъ, что усыпляють людей, нѣтъ огня, чтобы сжечь ненавистнаго человѣка!

Онъ еще разъ припалъ къ кастрюлѣ и опять заговорилъ, сидя на корточкахъ передъ огнемъ, освѣщавшимъ его свирѣпую, искаженную отъ злости физіономію.

— И всѣми этими неудачами, которыя преслѣдуютъ меня въ послѣднее время, я обязанъ старому вралю, бродягѣ и его милому дѣтищу. Ну, да я и отомщу имъ. Я буду ихъ злымъ геніемъ. И съ тобой, милый, честный, добродѣтельный Китъ, мы еще поквитаемся, даромъ, что ты нынче въ чести. Ужъ кого я ненавижу, того я загрызу зубами. Будетъ, другъ, и на моей улицѣ праздникъ. Что это такое? вдругъ встрепенулся онъ.

Послышался неистовый стукъ въ ворота, которыя онъ только что заперъ. Стукъ на минуту стихъ, словно стучавшіе прислушивались къ чему-то, а затѣмъ возобновился съ удвоенной силой.

— Ого, такъ скоро! Экъ ихъ, торопятся! Не ошибиться бы вамъ въ разсчетѣ, друзья! Хорошо, что у меня все уже готово. Спасибо, Сэлли, что предупредила.

Съ этими словами онъ задулъ свѣчу и сталъ тушить огонь въ печкѣ, да какъ-то неловко повернулся, задѣлъ желѣзную печь и она съ трескомъ опрокинулась на посыпавшійся изъ нея уголь и золу. Въ комнатѣ ни зги не было видно. Карликъ въ потьмахъ добрался до двери и вышелъ во дворъ.

Стукъ въ ворота прекратился. Было около 8-ми часовъ вечера. Донельзя сгустившійся туманъ окуталъ все такимъ непроницаемымъ мракомъ, что самая темная ночь показалась бы свѣтлой и ясной, какъ день, въ сравненіи съ нимъ. Квильпъ подался впередъ, словно шагнулъ въ подземную пещеру, но ему показалось, что онъ ошибся дорогой, и онъ пошелъ въ другую сторону и наконецъ остановился, совсѣмъ не понимая, гдѣ, въ какомъ мѣстѣ онъ находится.

— Хоть бы они опятъ застучали. Я по стуку узналъ бы, куда надо идти, промолвилъ карликъ, стараясь хоть что нибудь разглядѣть передъ собой. — Бейте, колотите въ ворота!

Онъ напряженно прислушивался, но стукъ не возобновлялся. Тишина кругомъ была полная; лишь вдали лаяли собаки. Залаеть одна, ей отвѣтять въ сосѣднемъ кварталѣ, но на эти звуки нельзя было идти, такъ какъ лай часто доносился сюда съ кораблей, стоявшихъ у пристани.

— Если бы мнѣ только доплестись до какого нибудь забора, разсуждалъ Квильпъ, медленно подвигаясь и простирая руки впередъ. — Тогда бы я сейчась нашелъ дорогу. Ахъ, какъ хорошо было бы въ этакую славную ночку обнять дорогого пріятеля. Только бы это желаніе мое исполнилось, а тамъ пусть хотъ солнце и вовсе не восходитъ надъ землей.

Едва онъ произнесъ эти слова, какъ оступился и упалъ. Нѣсколько секундъ спустя, онъ уже барахтался въ холодной темной водѣ.

Не смотря на то, что ему заливало уши водой, онъ слышалъ, какъ опять стали стучатъ въ ворота, какъ кричали оттуда, могъ даже различить голоса. Онъ понялъ, что жена его и Томъ сбились съ дороги и вернулись къ тому мѣсту, откуда вышли, что они тутъ подлѣ него, утопающаго, но никоимъ образомъ не могутъ подать ему помощи: онъ самъ лишилъ себя спасенія, преградивъ имъ путь къ своей пристани, заколотивъ ворота. Онъ отвѣчалъ имъ отчаяннымъ крикомъ, отъ котораго безчисленные огоньки, мелькавшіе передъ его глазами, словно отъ сильнаго порыва вѣтра, запрыгали и затанцовали. Но онъ звалъ напрасно. Вода хлынула ему въ горло, его подхватило теченіемъ и понесло въ сторону.

Вотъ онъ дѣлаетъ невообразимое усиліе, еще разъ всплываетъ наверхъ и бьетъ воду руками, стараясь удержаться на ней. Глаза его дико озираются, ищутъ, нельзя ли за что ухватиться. Онъ видитъ: близко, близко около него плыветъ что-то черное, онъ даже можетъ дотронуться до гладкой, скользкой поверхности: это кузовъ корабля. Теперь только бы погромче крикнуть. Но не успѣлъ онъ ротъ открытъ, какъ снова водоворотомъ его увлекло въ глубину, подъ киль судна, и затѣмъ ужъ на водѣ показался его трупъ.

Вода словно забавлялась имъ, играла какъ мячикомъ: то ударитъ о скользкую сваю, то запрячетъ въ грязи, или въ чащѣ водорослей, то швырнетъ со всего размаху на громадный камень, то потащитъ по песку. Вотъ какъ будто она и оставила его въ покоѣ: пускай, молъ, плыветъ куда хочетъ, а сама такъ и манитъ въ сторону, пока наконецъ безобразная игрушка опротивѣла ей и она выкинула ее на низменный, болотистый берегъ, гдѣ когда-то въ зимнюю ночь были повѣшены морскіе разбойники; и долго болтались ихъ трупы на висѣлицахъ, даже косточки побѣлѣли отъ солнца.

И вотъ трупъ лежитъ на этомъ ужасномъ берегу. Огненно-красное небо зловѣщимъ отблескомъ озаряетъ волны, только что несшіе трупъ на своихъ гребняхъ: лачуга; изъ которой незадолго передъ тѣмъ вышелъ человѣкъ, лежащій теперь бездыханно на берегу, объята пламенемъ. Пламя освѣщаетъ лицо мертвеца. Влажный вѣтерокъ играетъ его волосами, вздуваетъ платье, словно смерть издѣвается надъ нимъ, какъ онъ всю жизнь издѣвался надъ другими: это зрѣлище пришлось бы ему по вкусу.

XXXI

Перенесемся теперь на прелестную дачу Гарландовъ. Комнаты ярко освѣщены, камины разливаютъ вокругъ пріятную теплоту; вездѣ оживленныя, веселыя лица, веселый говоръ. Кого-то ждутъ съ любовью въ сердцѣ, со слезами радости на глазахъ. Навстрѣчу кому-то несутся искреннія, горячія привѣтствія. Ждутъ Кита, и онъ знаетъ это и спѣшитъ, боится, что умретъ, не увидѣвъ этого счастія.

Въ продолженіе цѣлаго дня его мало-по-малу подготовляли къ пріятному извѣстію. Сначала сказали, будто отмѣнено распоряженіе, и онъ не ѣдеть на слѣдующій день, вмѣстѣ съ другими преступниками, въ