На все четыре стороны - Елена Арсеньева

* * *

Где-то я слышала пословицу: никогда не говори «никогда»…

* * *

Марго Зерван, урожденной Маргарите де Флао, внучке МалгожатыПотоцкой, было около шестидесяти. Ну да, никак не меньше, если произвестиэлементарные арифметические подсчеты. Впрочем, на столько она и выглядела. Иникак не собиралась таить свой возраст: некогда черные, теперь цвета соли сперцем, не тронутые краской волосы собраны в «конский хвост», на смуглом лицени следа косметики, морщин она не скрывает, чуть ли не гордится ими. Самавысокая, худая, со спортивной фигурой. Кожаные штаны в обтяг, черные с серебромкроссовки, черная майка, на шее черный сверхмодный шарф, расшитый серебрянымичерепами, черная с серебром спортивная куртка, в руках мотоциклетный шлем —тоже черный с серебром, и надо думать, где-нибудь у крыльца нетерпеливо ржетверный «Харлей-Дэвидсон» аналогичного колера. Да, эта рокерша не унаследовалаот своей бабушки обожествления собственной красоты, разве что цвет волос игорделивую осанку. Однако при первом же взгляде на нее Алена вспомнила туженщину, которая неделю назад злобно шипела у дверей Тургеневской библиотеки:«Ждэш! Пэрвый етажь! Читат можэш?» Из чего легко можно было сделать вывод, чтотогда Алена столкнулась именно с мадам де Флао: матерью Марго Зерван и роднойдочерью Малгожаты Потоцкой, которую та произвела на свет, судя по всему, ужекогда удрала от «красных панов» — «красных командиров» своей судьбы.

Помнится, Руслан обмолвился, что у мадам де Флао и Маргоотвратительные отношения. Но если так…

Алена не успела додумать: Марго Зерван встретилась с нейглазами и даже побледнела от неожиданности. Однако в следующее мгновение взглядее скользнул в сторону — и наткнулся на комод номер семнадцать, на котором таки стоял выдвинутый, но не поставленный на место ящичек номер один…

Марго, которая только что была бледна, мгновеннопобагровела. Волосы ее словно побелели по контрасту с запылавшим лицом!

— Что?! — чуть дыша от ярости, выдавила она. — Что этозначит?!

Руслан непонимающе перевел взгляд на ящичек и пожал плечами:

— Что ты, Марго? Ты против, что мы зашли в твою verretheque?Но раньше ты всегда разрешала показывать ее знакомым, вот мы и заглянули сюда…Но если ты против, мы немедленно уходим!

И он подцепил Алену под руку так, что пистолет прижался к еебедру, и начал подталкивать к выходу.

— Стойте! — взвизгнула Марго, преграждая дверь. — Не ври!Значит, вы столковались с этой русской? Когда успели? Воспользовались тем, чтоя уехала, и… Твари, твари! Так-то вы отблагодарили меня за то, что я держалаздесь и вас, и всех ваших немытых приятелей, прятала их, снабжала деньгами!Негодяи! Le sang canin! Le sang canin! И ты, Селин… Как ты могла?! Зная, чтовсе будет принадлежать тебе, ты решилась меня ограбить?!

Она задохнулась от ярости, закашлялась, и Алену вдругозарило, что злобное словосочетание le sang canin («собачья кровь») есть не чтоиное, как знаменитое польское «пся крев» — любимое ругательство Малгожаты…

— Но ты опоздала, голубушка! — прокашлявшись, ехиднообратилась Марго к Алене. — И вы тоже! — последовал уничтожающий взгляд на Русланаи Селин, которые пялились на нее, как два барана на одни и те же новые ворота.— Вот!

И она сорвала шарф, распахнула куртку, открыв шею.

— Ты что, Марго, спятила? — грубо спросил Руслан.

— Что с тобой, Марго? — обеспокоенно пробормотала Селин.

А Алена только и смогла, что тихо выдохнуть:

— Так вот ты какой, цветочек аленький…

Да, теперь понятно, почему Зоя Колчинская писала об этом:«Варварская, почти противоестественная, безвкусная — и все же завораживающаякрасота!» Нитка разнокалиберных, разноцветных, грубо и по-разному обработанныхкамней.., но как играют они, как переливаются в соседстве друг с другом, словнообретают в сочетании несочетаемого новую жизнь: алый рубин рядом с синимсапфиром, нежно-голубая бирюза и прозрачнейший алмаз, травянисто-зеленыйизумруд и дымчато-желтый топаз, зеленый редкостный гранат и черный жемчуг…

«Один, два, три, четыре, пять, — скользила по ним взглядомАлена, пересчитывая и все время сбиваясь. — Шестнадцать, семнадцать,восемнадцать, девятнадцать… Нет, их не может быть девятнадцать!»

— Семнадцать камней, — словно разгадав ее замешательство,гордо подсказала Марго. — А восемнадцатая — она была во втором ящике комоданомер 16 — вот эта цепочка.

Марго гордо похлопала по толстой плоской цепи изумительногоплетения, к которой были прикреплены камни. Вернее, это была не цепь, а как бынеширокая металлическая, замечательно гибкая, можно сказать, эластичная полоса,на которой виднелись какие-то знаки или разводы.

— Я бы ее никогда не нашла, — усмехнулась Марго, — если быне записка. Никогда! Потому что в этом ящике хранились именно цепочки длялюстр, и можно вообразить, какая она была заржавленная, позеленевшая,невзрачная.

— Как же вы ее отличили от других? — спросила Алена, пытаясьразобрать, что же там за знаки, на этой цепи.

— Да лишь чудом, — призналась Марго. — Именно потому, чтотвердо знала: она где-то есть. Камни-то нашлись именно в тех местах, где былоуказано. Хитро бабка их спрятала, хитро, ничего не скажешь! Среди множестваэтого стеклянного мусора они совершенно терялись. Да и грязные были, пыльные. Яцелую ночь возилась — отыскивала их, отмывала, отчищала цепочку, скрепляла…Наконец-то! Наконец-то сбылось!

— А надпись? — взволнованно просила Алена. — Надпись выпрочли?

— Какую? Здесь? — Марго пощупала цепочку. — Но ведь это жеегипетские иероглифы, а я отнюдь не Шампольон.

— Но в книге… — начала было Алена, да осеклась — Руслан злодернул ее за руку:

— Какого черта, о чем вы говорите?

Марго мгновенно утратила величавое спокойствиепервооткрывателя и вновь превратилась в обманутую, оскорбленную, озлобленнуюженщину.

— Не притворяйся! — взвизгнула она. — Не лги мне! Ярассказала Селин о том, что искала закладку в одной из старых книг. Закладкадолжна указать путь к сокровищу. Селин знала об этом. Я не рассказала только,что все уже нашла и вытащила. И она решила меня обобрать! А ты… — полныйненависти взгляд в сторону Алены. — Как ты умудрилась обо всем догадаться?Откуда узнала, что это было в ящичках со стекляшками? Даже мне в голову неприходило! Я думала, колье хранится в целости. Никак не подозревала, что моястарая, спятившая бабка разрознит его по камушкам!