Страшное гадание - Елена Арсеньева

– В таком случае он явился бы в образе рыцаря в латах, сопущенным забралом, с копьем и мечом, и конь его тоже был бы оковандоспехами, – сухо ответила Урсула. – Ведь именно так одевались рыцариво времена крестовых походов, когда жила леди Элинор. Нет, этот человек былодет в синий сюртук, и обычную шляпу, и простые башмаки, и лицо у него самоеобыкновенное – молодое и некрасивое. И искал он именно вас! Правда, сначала онспросил лорда и леди Маккол. Глэдис – а первая ему попалась Глэдис – сказала,что лорд Маккол уехал по делам к арендаторам, но леди Маккол – вот она. А я вэто время как раз прогуливалась по саду. Неизвестный господин не смог скрытьсвоего изумления. Нет, воскликнул он, ему нужна другая дама, молодая икрасивая! А, сказала Глэдис, все понятно. Только ее зовут не леди Маккол, амисс Ричардсон. И она побежала за Джессикой, и все время, пока ее не было, нашгость весь извивался, пытаясь загладить свою вину передо мной и уверяя, чтостал плохо видеть от блеска солнца на морских волнах, от штормов, от ветров, отморской соли, от усталости…

– От… от морской соли, сказали вы? – с запинкойвыговорила Марина.

– Ну да, – кивнула Урсула. – От морской соли и богеще знает чего его глаза ослабели, и он не сразу меня разглядел. Он был таклюбезен и так страдал от своей невольной бестактности, что я с удовольствиемпростила его. Тем паче что он был прав, конечно. Молодой и красивой меня неназовешь, – пробормотала она, поднимая на Марину страдальческиеглаза. – А ведь сэр Брайан когда-то называл меня первейшей красавицейвселенной…

Бледно-голубые глаза ее налились слезами, и Марина едваподавила желание прижать к себе старую даму и утешить ее, как ребенка.

– Ну и что было потом? – нетерпеливо дернула она зарукав леди Урсулу, и та, озабоченно воззрившись на изветшавшую парчу, рассеянноответила:

– Ну, потом… что потом? Ах да! Появилась мисс Ричардсон всопровождении этой проныры Глэдис, и тут выяснилось, что и Джессика – совсем нета особа, к которой явился визитер. И он начал описывать ее: золотые волосы,глаза – как изумруды, и алый, словно вишня, рот… Он оказался настоящим поэтом,этот капитан Вильямс.

– Ах! – с болью выдохнула Марина. – КапитанВильямс… был здесь?!

– Был, – кивнула Урсула. – И снова вернется. Он струдом поверил, что дама, которую он принимал за леди Маккол, является лишьрусской кузиной Десмонда и зовется Марион Бахметефф. Его это почему-то весьмаозаботило. Глэдис кинулась искать вас, но не нашла.

«Разумеется! – с лютой ненавистью к себе подумалаМарина. – В это время я как дура красила шкаф Джессике! То торчалабезвылазно у себя, и в тот самый момент, когда просто обязана была сидеть наместе, меня там не оказалось! Но кто бы мог подумать, что Вильямс вдруг решитприехать в Маккол-кастл? Зачем, ради всего святого?! Может быть, он решилудостовериться, что мы с Десмондом еще не поубивали друг друга от горячейвзаимной супружеской любви?! – Она хмыкнула и печально, и сердито. –Ну, так он недалек от истины… хотя бы в отношении меня! А что… – Она похолоделаи едва устояла на ногах при новой страшной мысли. – А что, если онобъяснил, почему так упорно называл меня леди Маккол?!»

Марина подозрительно вгляделась в лицо Урсулы, но то былоабсолютно безмятежным.

Может быть, капитан Вильямс все же почуял неладное иостерегся болтать? Надо его немедленно отыскать! Надо его предупредить… Найти ипредупредить!

– Где он теперь? – быстро спросила Марина, едва неподпрыгивая от нетерпения. – Где? В гостиной? В холле? Гуляет в парке?

– Он выразил желание отыскать лорда Маккола как можноскорее, ибо ему предстояло вернуться в Брайтон, на корабль. Капитан сообщилнам, что назначен на новую должность, и ему предстоит завтра отправиться вдалекое плавание, но прежде он хотел удостовериться, уладились ли дела лорда иледи Маккол. Десмонда и ваши, стало быть, – усмехнулась Урсула. – Ион так спешил, что мисс Ричардсон пришлось бросить свои дела на конюшне иотправиться провожать его. Очевидно, Десмонда они пока не нашли, ну а колиДжессика еще не вернулась, надо думать, что между нею и этим Вильямсомзавязался интереснейший разговор.

«Ну, все, – в отчаянии подумала Марина. – Онанаверняка все выудит из Вильямса! Уж кто-кто, а Джессика так умеет залезть вдушу…»

Слезы бессилия навернулись на ее глаза, но вмиг высохли привиде того, как вдруг побелело лицо Урсулы. Она смотрела в сторону ворот – и видбыл у нее такой, словно она вот-вот грянется без чувств.

Марина обернулась – и земля ушла из-под ее ног.

* * *

Tам был Десмонд… но не тот невозмутимый, щеголеватыйвсадник, который утром уезжал из замка, а вечером возвращался. Он был весьвсклокочен, вывалян в песке и прошлогодней хвое, растрепан, без шляпы. Сюртукего зиял прорехами, лицо тоже было грязное. Чудилось, какая-то сила сбросилаДесмонда с коня (он вдобавок был пеш!) и валяла его по земле, выбирая самуюгрязь. Он шел нетвердо, то и дело поднося руку к голове, однако, дойдя доворот, вдруг остановился и принялся резкими движениями счищать с себя мусор ипесок. Казалось, он шел, движимый одним лишь желанием: как-нибудь дойти! –но при виде замка вдруг спохватился: какое же впечатление произведет его облик?

– Десмонд!

Урсула и Марина выкрикнули его имя разом и кинулись к нему сравной прытью. Марина не чуяла ног, не замечала, как оказалась рядом. Онавцепилась бы в него, обняла, зацеловала, залила бы слезами и словами любви, ноУрсула, бывшая ниже ее ростом, оказалась вдобавок проворнее и, ловко поднырнувпод ее простертые к Десмонду руки, обвилась вокруг племянника, как старый плющобвивается вокруг стройного молодого дуба.

– Брайан, – пробормотала она, чуть не плача, – чтос тобой?

– Надеюсь, ничего, – ласково усмехнувшись, сказалДесмонд. – Поскольку я не Брайан.

Марина, замершая в двух шагах, видела, что его улыбка былапохожа на болезненную гримасу, однако голосом Десмонд владел вполне.

– Не Брайан? – Урсула подняла голову и быстро, слепоощупала плечи племянника, пролетела по его чумазому лицу сухонькимипальчиками. – Ну конечно, Десмонд, дорогой мой, ты не Брайан. Однако… тыранен!

Ты ранен! —

Раздался вдруг горестный плач.

– И кровь твоя в волнах алеет! —

пробормотала Урсула вдруг нечто вовсе несусветное, на взглядМарины.Однако Десмонд, посмеиваясь, не замедлил ответить:

– О нет, дорогая,

То красный мой плащ

В закатной реке пламенеет!

И Марине стало ясно, что это всего лишь какая-то песенка.