Ниенна. Благословленная Смертью - Наталья Борисовна Русинова

сверху теплый жилет и юбку. Больше она сегодня никуда не собирается, так что можно в кои-то веки почувствовать себя девицей, а не замотанной дальней дорогой охотницей за упырями. Расчесалась, затянула белые волосы в узел на затылке, глянула в небольшое и мутноватое зеркало на стене. Да уж, какими бы мастерами здешние кузнецы не слыли, а плотный и прозрачный лист стекла, на который наносится тонкий слой олова или серебра, им отлить просто не на чем. Это столичные умельцы могли делать, при помощи магов, решивших связать жизнь с каким-либо ремеслом. В столичной академии Боевых, Целительских и Особых искусств таковых не учили, но ручной труд тоже нуждался в магии — и в специалистах, умеющих ее творить и перерабатывать. А здешняя сила тяжелая и сырая, как сама земля, из которой добывают руду. На ней много диковинок для взыскательного покупателя не создашь…

В зеркале отразилась бледная худощавая девчонка с яркими голубыми глазами. Ниенна покачала головой — все-таки дальняя дорога не пошла ей на пользу. И вновь обида захлестнула горло — столько красивых мужчин вокруг, а ей, как грешному обжоре в Бездне, нельзя и прикоснуться к этому сладкому пиршеству. Нельзя даже позволить взять себя за руку и поцеловать, не то что все остальное.

«Я тебя найду», — вспомнились некстати речи Соколка, рыжего улыбчивого юноши с ямочками на щеках.

Да чтоб ей провалиться в Бездну, той эльфовской богине! Ниенна прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться, и мигом сама на себя озлилась. Нет уж, ни одно чудище на свете не помешает ей спуститься вниз и рассказывать детям страшные истории. Да, Герду, умеющую в лицах изобразить перед зрителями и себя и подругу, и пойманного упыря, никому не переплюнуть. Но отсиживаться в самом темном углу Ниенна точно не станет.

К тому же, ей восемнадцать через два дня, и она ни за что не позволит испортить дурному настроению праздник. Да, не будет рядом родни, которая словно забыла про непутевую дочь, не будет друзей, также застрявших на практике, только на другом краю государства. Не будет любимых преподавателей и других адептов, с которыми так весело вваливаться толпой в таверну, где наливают глинтвейн и пунш. А главное — не будет чарующего Ахенбурга с его мощеными улочками, с его лавками, в которых продавалось все на свете, с золочеными звенящими ярмарками и чопорными театрами. С главной площадью у королевского дворца, на которой через месяц установят самую большую в государстве ель, и украсят ее хрустальными яблоками и конфетами.

В нынешней реальности есть стылые Глуховы леса, подозрительная кузнецкая слобода и волкодлак, кружащий неподалеку. А может, он даже сидит сейчас внизу, цедит мелкими глотками медовуху из чарки, поданной хозяином. Слушает байки Герды про кровососов и делает вид, что очень веселится.

Ничего, такая вот она, некромансерская служба. Победит людоеда и тем самым отметит свое совершеннолетие. В конце концов, из ее однокурсников еще никто с такой скотиной не сталкивался. Будет и ей что рассказать ребятам на факультете.

*

Внизу в большой комнате оказалось многолюдно. В скудном свечном полумраке загадочно подмигивал угольками огромный камин, около которого на брошенных на пол волчьих и медвежьих шкурах теснились разновозрастные дети. С лестницы, что начиналась почти от двери в сени, Ниенне не были видны их лица. Но она смогла опознать Хелену и Йохана, сидевших ближе к столу. Малец безучастно мусолил пряник, зажатый в руке, зато девчонка прямо-таки пожирала Герду восхищенным взглядом.

У стены на лавках сидели с десяток мужиков, кто-то с кружкой пенного в руках, кто-то — с горячим сбитнем. И они тоже смотрели на Герду, но более спокойно и по-доброму, то и дело усмехаясь. Лишь младший брат хозяина Сабур, успевший расчесать кудри и переодеться в новую рубаху, глядел на рассказчицу примерно с тем же выражением лица, что и сорванцы.

Валькирия же, казалось, этого не замечала, она была полностью поглощена собственным выступлением. Перед ней на полу чья-то добрая рука расстелила холстину, на которой сейчас и были навалены трофеи, собранные во время путешествия.

— И вот прыгает на меня эта, значится, стервь, и зубищами сверкает, что у цыгана покойного выдрала накануне. Золотишко так и играет в свете полной луны! А я и на помощь позвать не могу, Ниенка ихнего упырячьего вожака по жальнику гоняет, а сопровождающие селяне живенько навалили со страху в штаны и полегли кучкой в обморок. Как знали, что этот вид гулиусов вонючек не любит, а значит, подобным образом можно защититься!

С лавок, где сидели кузнецы, раздались смешки.

— Вот так-то женок слушать и кажинный день мыться-плескаться, того и гляди упырь какой принюхается и на тебя позарится! — дополнил их чей-то задорный шепоток.

— А так женка разобидится и к мамке жить уйдет, — ответили ему в тон. — А упыря вон поймать и продать, оказывается, можно…

— Милсдарыня, так чем дело-то закончилось? — выкрикнул из-за стойки с бутылями да бочками кухонный мальчишка Бажена, протирая стаканы.

— Как чем? — изумилась вопросу Герда. — Я камень рядом с собой нащупала да его башку упырячью мигом в кашу с костями превратила, потом от мозгов отмывалась битый чай. А уж пахла ими еще неделю целую, ни одна баня не помогала! Пришлось одежу новую покупать, хорошо, заплатили нам тогда справно, не поскупились.

Дети хором ахнули, затем возбужденно зашептались. Герда воспользовалась паузой и осушила залпом поднесенный служкой стакан сбитня, затем вытерла рот и озорно усмехнулась.

— А про гулиуса фремитуса, что ревет в лесах, аки корова стельная, да людям внутрянку выедает, кому рассказать? Вот он, паскудник, в битве с нами башку потерял. Будет теперь столичных богатеев в кунсткамере развлекать.

— Мнеееее! — хором завопили дети.

Один из мужиков на лавке тут же осенил себя охранным знаком Всеблагого Левия и сплюнул через левое плечо, но остальные явно приготовились слушать. Ниенна подумала немного — и опустилась задом на ступеньку. Дерево под ее руками пахло теплом и смолой, и уходить отсюда не хотелось. Герда и без подруги прекрасно справляется. Хоть шапку по кругу пускай, мигом монет накидают.

«Состаримся и не сможем сражаться — пойдем по трактам уже не за упырячьими головами, а сказки сказывать. На жизнь точно не меньше заработаем», — со смешком подумала Ниенна, и тут по ногам потянуло холодом.

В следующий миг дверь из сеней открылась, и на пороге показался молодой Ингвар Хенрик. Темно-русые волосы рассыпались по плечам, кожаный шнурок где-то соскользнул по пути. Он едва посмотрел на Ниенну и тут же ответ взгляд в сторону. На