Истребитель закона - Василий Головачев

– Приказ министра, – хмыкнул Синельников, останавливаясь посреди кабинета и с любопытством оглядывая стеклянные шкафы и ковры на стенах, увешанные холодным оружием. – Красиво живете, Вахид Тожиевич. Я слышал о вашей коллекции, но вижу впервые в жизни. Как вам удалось ее собрать? Ведь это, наверное, стоит немалых денег?

– Это стоит денег.

Синельников подошел к ковру с коллекцией мечей, потрогал рукоять одного из них.

– Настоящий? Как называется?

– Ягдшвертер, немецкий охотничий меч. А в чем меня обвиняют, генерал? И могу ли я позвонить своему адвокату?

– Разве вы еще не позвонили? – повернулся к хозяину кабинета начальник МУРа, подождал ответа и, так как его не последовало, продолжал: – Господин президент Международного исследовательского центра боевых искусств, вам инкриминируется создание и участие в деятельности террористической организации, известной под названиями ККК и «чистилище».

Самандар остался невозмутим.

– Отрицать будете?

– Нет.

– Я так и думал. – Синельников потерял живость, сгорбился, помрачнел, прошелся по кабинету вдоль шкафов, покосился на спортивный уголок кабинета с приспособлениями для тренировок, остановился у стола, разглядывая над ним висящую на стене циновку с вычурным крестом сложного и гармоничного рисунка. – Вахид Тожиевич, министр предоставил мне досье на вас, где чуть ли не по минутам расписаны ваши бандлики и где отмечается степень вашего личного участия в них. Сфабриковать такое невозможно, я профессионал и понимаю в этом толк, к тому же кое-что проверил. Единственное, чего я не понимаю, как эти материалы попали к министру, минуя нас. А вы не догадываетесь случайно?

Самандар догадывался. С сосущим холодком в груди он понял, что ликвидатор добрался-таки до него, через эмиссара – министра внутренних дел, но добрался, умело организовав цепочку воздействия. Приходилось констатировать, что прогнозы Котова подтверждались. Реагировать на угрозу надо было раньше.

– Ясно, – кивнул Синельников с сочувствием. – Не догадываетесь. Хотя какое это имеет значение. Хочу предупредить, Вахид Тожиевич: здание окружено моими людьми. Я наслышан о ваших достижениях, вы мастер боя и все такое прочее, но лучше бы нам договориться без эксцессов. Сопротивляться будете? Демонстрировать… как это по-японски? Нэ-вадза[40]?

– Не буду. Но позвольте и мне дать вам совет. Ваш министр – очень плохой человек. Очень! Возможно, он даже не совсем человек.

– А кто же? – с иронией посмотрел на хозяина генерал.

– В скором будущем вы сами убедитесь в этом. Сторонитесь его, держитесь подальше и не спешите выполнять его приказы. А теперь идемте.

– Погодите. – Генерал потер лоб могучей ладонью. – Какой-то вы слишком спокойный, мне это не нравится. Но кое-что не нравится больше. Есть одна закавыка в этом деле, которая меня сильно смущает. Министр поставил задачу… ликвидировать вас при задержании, так сказать, при попытке сопротивления и бегства. И я до сих пор ломаю голову – почему? Чем вы ему так насолили?

– Не ломайте голову, Александр Викторович. Все очень просто. Вы ведь знаете о существовании «К-реестра», посланного «чистилищем» в сети МВД и ФСБ?

– Я его читал. Там нет фамилии Дятлова.

– Зато есть другие фамилии: вице-премьеров, чиновников из администрации президента, депутатов… самого премьер-министра… Этого достаточно, чтобы вынести смертный приговор кому угодно. А я всего лишь президент Международного центра боевых искусств.

– Шарман, – пробормотал Синельников. – Вы замахнулись на таких деятелей, что подумать – и то страшно!

– Поверьте мне, генерал, есть более влиятельные люди в нашем отечестве, и вот их-то опасаться стоит больше. Разрешите все-таки мне позвонить.

– Без церемоний. Откуда у вас убеждение, что министр – «очень плохой человек»?

– А разве хороший человек даст приказ уничтожить подозреваемого при попытке к бегству?

Синельников не нашелся, что ответить.

Самандар набрал номер Котовых.

– За мной пришли.

– Кто? – коротко осведомился Василий.

– МУР, по приказу Дятлова.

– Уйти можешь?

– Пока могу.

– Ребята Вени Соколова неподалеку, они подстрахуют, если что.

– Хорошо. – Самандар положил трубку. – Я готов.

– А кому это вы звонили, если не секрет? Комиссару, Котову? Он второй в моем списке.

Вахид Тожиевич внимательно оглядел широкое сильное лицо генерала, заглянул в его глаза с хитринкой, снова набрал тот же номер и сказал всего одно слово:

– О-эру[41].

На языке «чистильщиков» это означало немедленную остановку всех операций, смену квартир и явок и «нырок на дно», то есть свертку всей системы жизнедеятельности организации.

– Вы на что-то надеетесь, – полувопросительно сказал Синельников.

– На счастливый случай, – позволил себе улыбнуться Самандар.

Генерал с сомнением посмотрел на его непроницаемое лицо, перевел взгляд на стену с циновкой над столом.

– Все не решаюсь спросить: что это за крест? Иероглиф? Символ?

– Хэ Ту, – сказал Самандар. – Графическое изображение китайского варианта магического креста.

– И что оно обозначает?

– Базовое понятие основы Мироздания. Символ Знаний Бездн.

– Чего? Каких знаний?

Самандар знал, что генерал не примет его объяснений, и промолчал. Синельников еще некоторое время поразглядывал крест, хмыкнул и повернулся к двери.

– Пойдемте, Вахид Тожиевич.

– А как вы намереваетесь выполнять приказ министра? – спросил Самандар, не двигаясь с места.

– Никак, – не обернулся генерал.

– Совет не забыли?

– У меня хорошая память.

Они вышли из кабинета.

– Отбой варианту «зеро», – буркнул Синельников. – Он поедет со мной.

– Но у нас приказ ми… – заикнулся было худосочный начальник оперативно-розыскной бригады полковник Агапов.

– Отбой, я сказал! – Синельников прошествовал через приемную, как дредноут, поднимая «волну» суеты среди «кораблей сопровождения». Агапов бросил на Самандара странный вороватый взгляд, и Вахид Тожиевич смекнул, что у зама начальника МУРа могут быть свои соображения и расчеты по поводу приказа министра. Поэтому он не дал отбоя своим телохранителям, как намеревался, а показал Шохору и появившемуся в приемной Баканову согнутый указательный палец, что означало: будьте наготове и следуйте за мной.