Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов - Чарли Энгл

– Это правда, что ты сегодня пробежал 160 километров, Энгл?

– Кто вам сказал? Нет, не пробежал.

– Вот и я подумал, что ерунда какая-то. Никто не сможет столько пробежать.

Это меня задело. Я не смог сдержать себя и ответил:

– Пока всего лишь 129 километров.

Нужно было промолчать, но моя гордость пересилила.

– Ну ты даешь. Никогда о таком не слышал.

Он отъехал в сторону. Я не знал, о чем он подумал и что собирается сделать.

Корпус закрывался на ночь в 21:30. Я пробежал 130 километров – 324 круга по этой неровной дорожке. Я был измотан, мне хотелось есть, и меня охватывало беспокойство – я не знал, разрешат ли мне продолжать, и это меня выводило из себя больше всего. Я сердился на себя за свою болтливость. Но где-то в глубине души ощущал удовлетворение. И у меня была тайна, от которой становилось спокойнее. Стоя в своей камере, ожидая десятичасовой проверки и отключения освещения, я улыбался. Если мне не позволят выйти на дорожку завтра, я закончу Бэдуотер прямо в этой камере – бегая на месте.

Я принял душ, поел то, что у меня оставалось, и забрался в койку. Усталый, но слишком возбужденный, чтобы уснуть, я глядел на потолок. Мне очень хорошо было знакомо это чувство. Меня словно протерли снаружи, выскоблили изнутри и полностью переделали. Люди спрашивали меня, зачем я бегаю. Я же хотел, чтобы они ощутили это чувство хотя бы на несколько минут, – тогда они бы поняли зачем. Я любил это чувство обновления больше всего на свете. Даже в тюрьме. Возможно, как раз именно в тюрьме.

В 5:00 я встал и подготовился к очередному дню забега. Когда все отправились на завтрак, я вышел во двор. Пара заключенных сказали: «Удачи, чувак».

Снова побежав, я почувствовал себя старой, скрипучей развалиной. Все мое тело ныло, я обгорел на солнце, у меня натирало в паху и под мышками. Мне нужно было чем-то отвлечься. С собой я взял маленький радиоприемник, ловивший два самых популярных в Западной Вирджинии стиля: «кантри» и «вестерн». Я бы предпочел настроиться на станцию NRP. Покрутив настройку, я поймал передачу «Fresh Air». Мне стало полегче, организм постепенно расслаблялся. Потом в прогнозе погоды сказали, что после полудня может быть гроза. Это проблема. Если стихия действительно разбушуется, то зону отдыха закроют, и мне придется возвращаться в корпус. Но пока что я бежал неплохо.

Примерно в 11 часов я зашел в центр отдыха, чтобы выполнить свою работу. КО в кабинете не было, поэтому я быстро протер бильярдный стол и вышел. На дорожке я увидел, как ответственный за центр отдыха КО стоит рядом с моими вещами у осветительного столба.

– Вообще-то нельзя оставлять вещи без присмотра, – сказал он, когда я подошел поближе.

Я кивнул. Наступила долгая пауза. Я боялся, что Бэдуотер для меня закончился.

– Я слышал, ты бежишь на длинную дистанцию?

– Да, верно.

Он посмотрел мне в глаза:

– Ну что ж, валяй.

После полудня мне понадобилось отойти в туалет, а когда я вышел, все уже направлялись в корпус.

– Надвигается гроза! – крикнули они, завидев меня.

Я прошел мимо толпы и посмотрел на небо. Пока что накрапывал очень легкий дождь, но с запада надвигались темные тучи. Все вокруг освещалось каким-то странным зеленоватым светом. Издалека донесся раскат грома. К тому времени, как я вышел на дорожку, дождь уже полил вовсю.

Было без 14:45, и я бежал в панике, отчаянно надеясь «финишировать». Дорожка покрылась лужами, и, попадая прямо в них, я поднимал брызги. Прерывистые молнии освещали двор, баскетбольные площадки и деревья вдоль дорожки. Вокруг не было ни души, ушли даже курильщики. Я не помнил, когда в последний раз вокруг меня было так безлюдно.

Добежав до столба, я сорвал с себя мокрую футболку, что, скорее всего, тоже не разрешалось, бросил ее и побежал дальше раздетый по пояс под ливнем. Еще один круг и еще один. Я не был заключенным с номером. Я был тощим парнишкой из Северной Каролины. Я был бегуном.

Когда оставалось всего два круга, прозвучало объявление о том, что зона отдыха закрывается. Было уже почти четыре часа, время проверки. Я заставлял себя бежать быстрее, чуть ли не со спринтерской скоростью. Ног я не чувствовал, но решил, что финиширую во что бы то ни стало, даже если пропущу пересчет и меня отправят в «яму».

Я пересек отметку в 15:47. Я финишировал.

Над головой у меня гремели молнии, дождь лил как из ведра, но я не обращал на это внимания. Уж слишком много отнял у меня этот год. Пробежав свой личный Бэдуотер в тюрьме Бекли, я как бы вернул кое-что из того, что считал утраченным.

Лето близилось к концу, а я продолжал отсылать Чипу сообщения, которые он должен был выкладывать на моих страницах в Facebook и Twitter. Маллинз несколько раз отводила меня в сторону и настоятельно советовала прекратить. Некоторые мои сообщения не доходили до Чипа, и тогда я стал посылать их ему обычной почтой. По закону администрации тюрьмы не разрешалось открывать исходящую почту, хотя Хауэлл был уверен, что это все равно делается. Я не боялся миссис Маллинз. Не было таких законов, которые запрещали бы моему другу публиковать мои высказывания на моей странице. В конце концов, я же не рассказывал, как проносить контрабанду или сбегать из-под стражи. Я просто писал о том, как бегаю, какую диету соблюдаю, с какими людьми общаюсь, писал о своих родных и о многих других скучных вещах, о которых все пишут на Facebook.

Иногда я просил Чипа переслать мне книги из тех, о которых говорили по NPR или о которых писали в «Vanity Fair». Он выкладывал эти просьбы на Facebook, и через какое-то время волшебным образом передо мной появлялись «Искусство поля», «Другая жизнь», «Рассечение Стоуна», «Предчувствие конца», «Дорога в три дня», «Свобода», «Алхимик», «Призрак короля Леопольда» – присланные друзьями или незнакомцами. Вскоре у меня скопилось столько книг в тумбочке, что она едва закрывалась. Я делился ими с Коди, с моими товарищами по тренировкам, а после и со всеми, кто спрашивал. У меня было только одно правило: вернуть книгу через неделю.

Тем временем моя группа разрослась до двенадцати человек. Я не брал никакой платы за тренировки. Мне было достаточно удовлетворения, которое я испытывал, когда смотрел на их прогресс. Но они все равно благодарили меня. В четверг в столовой давали грейпфруты. Все знали, что я люблю фрукты, и когда я сидел за столом, а ко мне подходили парни и клали половинки своих грейпфрутов на мой поднос, я ощущал себя грейпфрутовым Крестным отцом.