Источник - Айн Рэнд

Председатель прервал его:

— Мистер Рорк, я согласен с вами. Тому, что вы говорите, не может быть возражений. Но к сожалению, в реальной жизни не всегда можно быть столь безупречно последовательным. Всегда есть не поддающийся исчислению эмоциональный, человеческий фактор. И с ним мы не можем бороться с помощью холодной логики. Наша дискуссия совершенно бесполезна. Я могу с вами согласиться, но ничем не могу вам помочь. Вопрос закрыт. Это было окончательное решение правления — после, как вам известно, более чем затянувшегося обсуждения.

— Вы позволите мне выступить на правлении?

— Извините, мистер Рорк, но правление не станет вновь открывать этот вопрос для дальнейшего обсуждения. Решение окончательно. Я могу лишь просить вас чётко ответить, согласны вы принять заказ на наших условиях или нет. Должен признаться, что правление приняло во внимание возможность вашего отказа. Имя другого архитектора, Гордона Л. Прескотта, получило вполне лестные отзывы в качестве возможной альтернативы. Но я заявил правлению, что вполне уверен в вашем согласии.

Он подождал. Рорк молчал.

— Вы понимаете ситуацию, мистер Рорк?

— Вполне, — сказал Рорк, опустив глаза. Он рассматривал эскизы.

— Ну и?

Рорк не отвечал.

— Да или нет, мистер Рорк?

Рорк откинул голову и закрыл глаза.

— Нет, — сказал Рорк.

Спустя некоторое время председатель спросил:

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что делаете?

— Вполне, — сказал Рорк.

— Боже мой! — внезапно воскликнул Вейдлер. — Как же ты не понимаешь, какой это крупный заказ?! Ты молод, и в ближайшее время тебе вряд ли представится подобный шанс. И… ладно, чёрт возьми, я всё-таки скажу! Тебе этот заказ позарез нужен! Я знаю, до чего он тебе нужен!

Рорк собрал со стола эскизы, свернул их в трубочку и положил под мышку.

— Это же полное безумие! — взвыл Вейдлер. — Ты мне нужен! Нам нужно твоё здание! Тебе нужен заказ. Надо ли проявлять такой фанатизм и самоотверженность?

— Что? — изумлённо спросил Рорк.

— Фанатизм и самоотверженность.

Рорк улыбнулся и посмотрел на свои эскизы. Чуть двинул локтем, прижимая их поближе к телу. Он сказал:

— То, что вы сейчас видите, — самый эгоистичный поступок, на который способен человек.

В своё бюро он вернулся пешком. Там он собрал чертёжные инструменты и кое-какие личные вещи. Получился один свёрток, поместившийся под мышкой. Он запер дверь и сдал ключи сборщику арендной платы. Он сказал сборщику, что закрывает бюро. Потом зашёл домой, оставил свёрток и пошёл к Майку Доннегану.

— Нет? — спросил Майк, только взглянув на Рорка.

— Нет, — сказал Рорк.

— Что стряслось?

— В другой раз расскажу.

— Сволочи!

— Не кипятись, Майк.

— А как же теперь бюро?

— Я закрыл его.

— Насовсем?

— На время.

— Чёрт бы их всех побрал, рыжий! Гады они!

— Заткнись. Мне нужна работа, Майк. Можешь мне помочь?

— Я?

— Я здесь никого из строителей не знаю. Никого, кто захотел бы взять меня. Ты же знаешь их всех.

— Каких ещё строителей? О чём ты?

— Обыкновенных строителей. Я бы поработал на стройке. Как когда-то.

— Простым рабочим?

— Простым рабочим.

— Ты спятил, идиот чёртов!

— Кончай, Майк. Так устроишь меня на работу?

— Какого дьявола? Ты же можешь получить приличное место в архитектурном бюро. Ты сам прекрасно это знаешь.

— Не стану я этого делать, Майк. Никогда.

— Почему?

— И близко подходить не хочу. Видеть не желаю. Не хочу помогать им делать то, что они делают.

— Можешь получить хорошую чистую работу по другой части.

— На хорошей чистой работе мне придётся думать. Я не хочу думать. Во всяком случае, думать так, как думают они. А куда бы я ни пошёл, мне придётся думать именно так. Мне нужна работа, где бы вообще не надо было думать.

— Архитекторы не поступают на места рабочих.

— Этот архитектор ничего другого делать не умеет.

— Ты же можешь в любой момент чему-нибудь подучиться.

— Не хочу ничему учиться.

— Ты хочешь, чтобы я устроил тебя в строительную бригаду прямо здесь, в городе?

— Да, что-то вроде.

— Нет, чёрт тебя возьми! Не могу! Не хочу! Не буду!

— Почему?

— Рыжий, ты же выставишь себя напоказ перед всеми подонками в этом городе. Чтобы все сукины дети знали, до чего они тебя довели? Чтобы всласть назлорадствовались?

Рорк засмеялся:

— Мне-то на это плевать, Майк. А ты что так завёлся?

— Ну так я тебе не позволю. Не доставлю этим гадам такого удовольствия.

— Майк, — тихо сказал Рорк, — мне больше ничего не остаётся.

— Чёрта с два! Я и раньше тебе говорил. А сейчас ты послушаешься умного совета. У меня хватит денег, чтобы ты…

— Я скажу тебе то, что когда-то сказал Остину Хэллеру. Если ты мне ещё раз предложишь деньги, между нами всё будет кончено.

— Но почему?

— Не спорь, Майк.

— Но…

— Я прошу тебя о более важной услуге. Мне нужна работа. И не надо меня жалеть. Я себя не жалею.

— Но… но что с тобой будет, рыжий?

— Когда?

— Ну… в будущем.

— Заработаю денег и вернусь. Или кто-нибудь пришлёт за мной раньше.

Майк посмотрел на него. Он увидел в глазах Рорка что-то такое, чего, как понял Майк, Рорку совсем не хотелось показывать.

— Ладно, рыжий, — тихо сказал Майк.

Он долго что-то обдумывал, а потом сказал:

— Слушай, рыжий. Работу в городе я тебе искать не стану. Не могу. При одной мысли наизнанку выворачивает. Но кое-что в этом духе я тебе устрою.

— Хорошо. Всё что угодно. Мне безразлично.

— Я так долго работал у всех любимых подрядчиков этой скотины Франкона, что знаю всех, кто там работает. У него есть гранитная каменоломня в Коннектикуте. Один из прорабов — мой хороший друг. Он сейчас в городе. Ты когда-нибудь работал на каменоломне?

— Работал. Очень давно.

— Думаешь, тебя это устроит?

— Вполне.

— Я навещу его. Мы не скажем ему, кто ты такой. Просто друг, и всё.