Свет – Тьма - Елена С. Равинг

в которого я влюбилась три года назад и которого по-своему любила до сих пор. Он стал похож на меня и на маму, поскольку теперь с ним происходило то же самое, что и с нами.

Все фразы, которые я заготовила, разом выветрились из травмированной головы. Я молча разглядывала его, не в силах выдавить ни звука из-за удивления и жалости. Мне захотелось плакать, но я сдержала навернувшиеся на глаза слёзы, прекрасно понимая, что сейчас они совершенно не помогут. Ваня не должен был их видеть. Я пока не знала, что произошло или происходило с ним, и потому не могла подмешивать к его переживаниям ещё и свою слабость.

А он нервничал, переминаясь с ноги на ногу, и таким же полным жалости взглядом рассматривал моё искалеченное тело. Даже без способности читать мысли, которой обладал Елиазар, я понимала, о чём он сейчас думал. Всё было написано на его лице, хотя Ваня ещё не проронил ни слова, а единственным звуком, нарушавшим воцарившуюся в палате тишину, было одинокое пищание подключенного ко мне прибора.

Я попыталась приподняться на подушке, однако из-за возобновившейся боли продолжать не стала и лишь поморщилась, упав обратно. Ваня инстинктивно бросился вперёд, но потом нерешительно остановился в метре от моей койки.

— Привет, — подсказала я хриплым голосом и слегка улыбнулась.

Жаль, что эта улыбка не могла растопить ледяную стену, разделявшую нас.

«Которую ты создала сама…» — напомнила я себе, вновь ощутив укол совести.

Хотелось возразить, что у меня не было другого выбора, что Высшие Силы нуждались в этом поступке. Но, заглянув в Ванины потухшие глаза, поняла, насколько жестоко поступила, оставив его одного, возможно, в самый тяжёлый период его жизни. Ваня всегда находился рядом, всегда был для меня поддержкой и опорой, когда я в этом нуждалась и особенно когда думала, что повредилась рассудком.

А когда с ним случилось подобное — я ушла…

Я почувствовала себя абсолютной дрянью, не заслужившей ни его внимания, ни его прощения.

Но всё-таки он пришёл…

— Привет, — промямлил Ваня и осторожно присел, отодвинув край простыни.

Потом взял его в руки и принялся перебирать чуть дрожавшими пальцами.

— Ужасно выглядишь, — произнесла я после секундного молчания.

— А ты ещё хуже, — усмехнулся он. — Что произошло?

— Авария… Не волнуйся, жить буду, — попыталась я пошутить, незагипсованной рукой дотронувшись до его предплечья. — Спасибо, что пришёл… Я соскучилась…

— Я тоже скучал… Сестрёнка, — он немного успокоился, но уже через секунду в кристальных глазах появилось удивление. — Что у тебя с лицом?..

— Авария, — повторила я.

— Я слышал, — напряжённо бросил Ваня, убирая скатавшуюся прядь волос с моего лба. — Но эти шрамы… Они же старые…

Он осторожно провёл пальцами по моему подбородку, по шее и по здоровой руке, заставив замереть от давно забытых ощущений. Потом вернулся выше и взялся за край простыни, лежавшей на уровне ключиц. Я быстро перехватила его руку, остановив осмотр.

— Не надо, — испуганно прошептала я.

— Я не собирался… Ты не так поняла…

— Знаю. Но ничего приятного ты там не увидишь.

— Так… Везде?

— Да, — я слегка кивнула, ощутив стыд и смущение, словно говорила о чём-то запретном. — Это было моим наказанием…

— За что?

— За то, что не пошла… С ней…

Ваня отпрянул. Его глаза расширились, и в них появилось понимание и неподдельный ужас.

— За это?! — почти крикнул он, но тут же сжался, как нашкодивший котёнок, испугавшись, что его могут услышать. — За это?..

— Да, — кивнула я. — Разве у тебя было иначе?

Он на секунду замялся, почему-то виновато опустив взгляд. А потом покачал головой в ответ на какие-то свои мысли.

— Иначе, — наконец, произнёс он. — Пока…

— У тебя необязательно будет так, — поспешила я ободрить парня. — Главное, не бойся…

— Я и не боюсь, — Ваня вздёрнул подбородок, и я увидела, что он буквально закипел от гнева. — Мне противно! Когда это произошло?

— После того, как мы расстались… Через несколько дней.

— Поэтому ты отказалась встретиться?.. — он схватил мою руку и с силой сжал её.

Я чуть не взвизгнула от боли, но позволила себе лишь поморщиться.

— Я не хотела, чтобы ты видел меня… Такой.

— А теперь? — Ваня слегка усмехнулся. — Ты тоже не в лучшей форме.

— Теперь всё изменилось. Прости…

— Я не злюсь, малыш. И никогда не злился. Просто я хотел получить ответы…

Он замолчал и отпустил моё запястье, осторожно положив его поверх простыни. После железной хватки оно пылало огнём и слегка пульсировало, но даже это казалось сейчас приятным.

— О каких-то вещах лучше не знать, — грустно произнесла я.

— Почему ты не рассказала раньше?

— Ты бы не поверил… Никто бы не поверил.

— Но теперь я верю!

— Теперь да, потому что теперь ты знаешь! Но тогда я не смогла бы тебе объяснить. И не хотела тебя впутывать. И… Я хотела тебя защитить.

— Тебе бы не пришлось, — Ваня посмотрел на меня взглядом, полным грусти, жалости и нежности, от которого сердце чуть не выскочило из груди. — Уже было поздно…

— Но… Когда?..

— Когда тёмная пришла ко мне? — переспросил Ваня. — Сразу после твоего ухода. Хотя у меня обошлось без подобных… Последствий. Несколько дней я испытывал шок и думал, что тоже сошёл с ума… Потом решил позвонить тебе, но ты не стала со мной разговаривать…

— Я не могла. Я была в больнице, — решила я признаться.

— Тоже в больнице? — Ваня вскинул светлые брови.

— Да. На мне живого места не было…

— А сейчас… — Ваня запнулся, по-прежнему преодолевая неловкость от странного разговора. — Тоже?..

— Аварию подстроили они, — тихо произнесла я.

И надеялась, что он не станет уточнять, кого именно я имела ввиду.

Скорее всего, Ваня подумал, что аварию подстроила Тьма, и мне не хотелось разочаровывать его объяснениями, что Свет тоже был способен на жестокость. Возможно, я поступала не совсем честно, зато чувствовала, что так я точно ничего не испорчу. Ваня не должен был обозлиться, как я. А грань между злостью и ненавистью была слишком тонка…

— Не переживай, всё уже закончилось, — попыталась я его успокоить, но Ваня яростно замотал головой.

— Нет, не закончилось!

— Почему?

— Лиза… Я не хотел тебе говорить сейчас, но…

— Что случилось? — нервно выпалила я.

Внутри что-то затрепыхалось от предчувствия беды, поскольку подобное вступление просто не могло означать ничего хорошего.

— Я…

— Что? — здоровой рукой я повернула его лицо к себе и попыталась заглянуть в глаза. — В чём дело?

— Я только что понял, что происходило с тобой… — наконец, сказал он, выдавливая из себя каждое слово. — И что произошло с ней.

— С кем? — ничего не понимая,