Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

Корейское революционное движение характеризовалось многочисленными внутренними противоречиями. На основе Корейской социалистической партии, в 1920 году тесно связанной с Временным правительством Республики Корея в Шанхае через премьер-министра Ли Дон Хви, сложилась так называемая Шанхайская группа. Другая группировка, сплотившаяся вокруг организации Нам Ман Чхуна в Иркутске, стала известна как Иркутская группа. Хотя Ли Хван Ён и Пак Ай (Мореплавцев) из Корейской социалистической партии приняли участие в Съезде корейских коммунистических организаций Советской России и Сибири, прошедшем в Иркутске в июле 1920 года, члены Иркутской группы, Пак Сын Ман и Нам Ман Чхун, заняли ведущие позиции в новом Центральном комитете корейских коммунистических организаций. Корейский ЦК установил тесные связи с Секвостнаром. В то же время Пак Дин Шунь принял участие во Втором конгрессе Коминтерна (Петроград, 19 июля – 7 августа 1920 г.) и был избран в Исполнительный комитет Коммунистического интернационала (ИККИ). Наконец, Третий Корейский съезд Амурской области (5–15 июля 1920 года) вновь подтвердил связь между Всекорейским национальным советом и группами корейских партизан и, следовательно, статус совета как третьего центра корейского революционного движения в бывшей Российской империи. Всекорейский национальный совет под руководством Мун Чан Бома попытался наладить сотрудничество с ДВР, но Краснощёков отверг это предложение, возможно в отместку за противодействие этой организации Дальсовнаркому в 1918 году[573].

Тем временем «российские националисты» из большевиков продолжали участвовать в мирном воссоединении российского Дальнего Востока. В июле 1920 года в ожидании вывода японских войск из Забайкальской области Семёнов преобразовал Народное краевое совещание в Забайкальское краевое народное собрание. Новое собрание стало потенциальной стороной переговоров для владивостокской парламентской делегации. Кроме председателя, меньшевика Кабцана, в делегацию, отправившуюся в Читу и Верхнеудинск в августе 1920 года, входили большевики Кушнарёв и Борис Александрович Похвалинский, цензовики Иннокентий Иванович Еремеев и Сергей Петрович Руднев, дворянин из Симбирской губернии, а также крестьяне Абаимов и Михаил Иванович Плюхин. Шансы Семёнова стать диктатором области таяли на глазах, и во Владивостоке расcматривали три главных варианта объединения российского Дальнего Востока:

признание одного из существующих правительств центральным;

формирование центральной власти в результате конференции областных правительств;

сохранение существующих правительств вплоть до Учредительного собрания.

Но Шумяцкий отказывался вести переговоры, пока остальные правительства не признают верхнеудинское правительство центральным, что существенно уменьшало надежду на достижение компромисса[574].

На своем пути в Верхнеудинск парламентская делегация владивостокского правительства достигла предварительного соглашения с Забайкальским народным собранием и с Семёновым: последний согласился передать всю гражданскую власть читинскому предпарламенту и подчиниться будущему Учредительному собранию. Вместе с тем Шумяцкий отказался пустить делегацию в Верхнеудинск, задержав ее на станции Гонгота вплоть до подписания декларации о признании верхнеудинского правительства центральным. После того как большевики и крестьяне в составе делегации подписали так называемую Гонготскую декларацию, делегация была допущена в Верхнеудинск. Впрочем, другие члены делегации отказались подписывать этот документ, и Кабцан передал руководство делегацией Кушнарёву. В ходе встречи с делегацией Шумяцкий пояснил позицию своего правительства: буферное государство, по его мнению, было творением не дальневосточного населения, а внешних сил – Советской России и Японии[575].

Позиция Шумяцкого не только была созвучна сомнениям Смирнова по поводу эффективности буферного государства, но и отражала взгляды большевиков-«транснационалистов». В отличие от «российских националистов» они не считали необходимым любой ценой удерживать Дальний Восток в составе России. Как сообщила владивостокская делегация, Шумяцкий не возражал против японской оккупации региона, утверждая, что в течение двух-трех поколений он все равно вернется под власть большевиков. Возможно, он имел в виду неизбежность мировой или, по крайней мере, азиатской революции[576].

Впрочем, соглашение, подписанное Президиумом верхнеудинского правительства и владивостокской парламентской делегацией 20 августа 1920 года, оставляло шанс на компромисс. Стороны согласились сформировать единую демократическую ДВР, находящуюся «в органической, политической и экономической связи с Советской Россией» и в дружественных отношениях с Японией, Китаем и другими иностранными государствами. Было решено созвать съезд вне зоны иностранного влияния на основе всеобщего голосования, чтобы завершить объединение «фактически и юридически» и выработать Конституцию. Семёнов и его представители были исключены из переговоров, хотя 14 августа 1920 года Троцкий согласился помиловать Семёнова и зачислить его в Красную армию (после того как ему вроде бы передали из Верхнеудинска соответствующий запрос от Семёнова)[577]. Вместе с тем владивостокская делегация и верхнеудинское правительство не достигли соглашения по поводу конференции областных правительств. Шумяцкий настаивал, что речь может идти только о конференции местных властей под общим руководством правительства ДВР, а делегация отстаивала независимый статус каждого из областных правительств[578].

Несмотря на кажущийся успех делегации, Временное народное собрание Дальнего Востока отвергло Гонготскую декларацию с ее указанием на приоритет верхнеудинского правительства. 19 августа 1920 года оно отозвало делегацию, тем самым сделав подписанное на следующий день Верхнеудинское соглашение недействительным[579]. Но на обратном пути делегация заключила новое соглашение с Семёновым, подписанное 24 августа 1920 года на станции Хада-Булак. Верховная власть над Забайкальской областью передавалась Временному правительству Дальнего Востока при условии, что не менее трети депутатов Временного народного собрания Дальнего Востока во Владивостоке будут представлять Забайкалье. Семёнов оставался атаманом всех казачьих войск Дальнего Востока и командующим силами Забайкалья. Семёнов приказал Читинскому народному собранию, распущенному 23 августа 1920 года, вновь собраться 28 августа 1920 года и вновь передал ему всю гражданскую власть в ожидании избрания забайкальских депутатов во владивостокский предпарламент[580].