Убийство на площади Астор - Виктория Томпсон

– Да, и она, на мой взгляд, была в очень приличном состоянии, принимая во внимание нынешние обстоятельства.

Мина выпрямилась во весь свой потрясающий рост и теперь возвышалась горой. Сара изумилась. Она раньше не отдавала себе отчета в том, какая Мина на самом деле высокая и крупная женщина. Хотя, пожалуй, это лишь иллюзия, поскольку Сара сидела, а Мина стояла.

– Я не хотела в это верить, Сара, но, боюсь, нынешние скромные обстоятельства и средства превратили тебя в совершеннейшую простолюдинку. Я просто не знаю, как еще объяснить отсутствие у тебя тонких чувств. Невероятно, что ты осмелилась навязать свое присутствие моей матери в тот момент, когда она пребывает в глубоком горе.

Сара задумалась, стоит ли воспринимать эти слова как оскорбление, но много времени раздумья не заняли. Поскольку Мина уже считает ее лишенной «тонких чувств», Сара вполне может подтвердить, что так оно и есть.

– Твоя мать поведала мне кое-что, крайне взволновавшее и обеспокоившее меня. При обычных обстоятельствах я ни за что не затронула бы столь болезненную тему, но это представляется настолько странным, что я просто обязана рассказать об этом тебе, дабы ты была в курсе ее нынешнего состояния.

– Я знаю, в каком она состоянии, – с отвращением скривилась Мина. – Она уже сто лет как не может связно мыслить.

– Тогда, вероятно, это может объяснить, почему она поведала мне, что настоящая мать Алисии – это ты.

Секунду, всего один удар сердца, Мина стояла как громом пораженная, замерев в ужасе. А потом закричала. Откинув назад голову, отчаянно завопила, как от жуткой, мучительной боли. Другими словами это не описать. Этот вопль Сара не забудет до конца своих дней. У нее возникло такое ощущение, что в душе у Мины что-то оборвалось. А потом она бросилась на Сару.

Миссис Брандт поняла ее намерение буквально на мгновение раньше и резко отклонилась в сторону, прежде чем Мина навалилась на нее. Их юбки спутались, Мина потеряла равновесие и свалилась на подлокотник дивана, сбив столик, уставленный разными безделушками. Столик грохнулся на пол, и вокруг рассыпались кучи стеклянных осколков.

Сара быстро вскочила на ноги, проклиная свои тяжелые юбки и понимая, что должна быть готова к новому нападению. Но прежде чем она успела полностью прийти в себя, дверь распахнулась и в гостиную влетел Альфред. Он окинул открывшуюся картину быстрым взглядом. Его морщинистое лицо стало белым как мел, когда он увидел перевернутый столик, рассыпавшиеся разбитые статуэтки и прочие безделушки, а также Мину ван Дамм, выбирающуюся из этой кучи.

– Что вы там стоите, как последний идиот?! Помогите же мне! – заорала она.

Старый дворецкий вздрогнул, как от удара электрическим током, и бросился на помощь.

Дождь продолжал барабанить в окна. Из коридора донесся звук торопливых шагов. В следующий момент в дверях появился Корнелиус ван Дамм. На нем был смокинг, а на лице застыло тревожное выражение.

– Что у вас тут случилось? – требовательно спросил он у Мины, которая наконец поднялась на ноги при поддержке Альфреда. – Я уж решил, что гроза разбила окно.

– Она напала на меня! – пронзительно завизжала Мина, указывая на Сару.

Мистер ван Дамм уставился на Сару удивленным взглядом, поскольку сразу ее не заметил – в комнате было довольно темно.

– Сара, это вы? – спросил он, еще более удивленный. – Что вы здесь делаете?

– Я зашла… гроза… – попыталась она объясниться, но Мина не дала ей произнести больше ни слова.

– Я же говорю, она напала на меня! Ты хоть что-то намерен предпринять?!

Ван Дамм перевел взгляд с дочери на гостью, потом снова посмотрел на дочь.

– Мина, я полагаю, тебе лучше уйти к себе в комнату. Ты не похожа сама на себя!

– А на кого?! – с вызовом бросила та, резко вздергивая подбородок. – Я же сказала тебе – она на меня напала! Сам посмотри, что она наделала! – Мина жестом указала на перевернутый столик и кучу битого стекла.

– Альфред, вы можете идти, – сказал ван Дамм более мягким тоном, чтобы показать слуге, что не считает его ответственным за произошедшее здесь.

Дворецкий тут же ретировался, впрочем не теряя чувства собственного достоинства. Когда дверь за ним закрылась, ван Дамм повернулся к Саре:

– Мина в ужасно расстроенном состоянии. Она не в себе с самого дня смерти сестры.

– Прекрати это, папа! Она все знает! – взвизгнула Мина.

– Мина, не надо так кричать, – пытался ее успокоить ван Дамм.

– Говорю тебе, она все знает! Все знает про Алисию! Мама ей все рассказала!

Ван Дамму понадобилась лишь секунда, чтобы все понять, и от этого осознания его лицо словно обмякло. Пораженный, Корнелиус обернулся к Саре и в полном ужасе посмотрел на нее.

– Что вам сказала Франсиска? – спросил он. – Что именно?

Сара в первую секунду не знала, что ответить. Лицо ван Дамма, казалось, застыло, как высеченное из камня, а в глазах отражалась такая боль, какую трудно было вообразить.

– Она… она сказала мне, что настоящей матерью Алисии была Мина, – неохотно солгала Сара, понимая, что зашла уже слишком далеко, чтобы отступать, и взяла себя в руки, приготовившись к ответному взрыву ярости и гнева.

Но вместо гнева и ярости увидела… облегчение? С чего это вдруг Корнелиус расслабился, услышав, что Саре стала известна страшная семейная тайна? Если только он не опасался, что она узнала еще какую-то тайну Алисии, а Сара ведь и впрямь ее узнала.

– Боюсь, в последние годы рассказам Франсиски вообще нельзя доверять, – сказал ван Дамм, и его голос при этом звучал совершенно спокойно, как будто он просто объяснял какую-то трудную геометрическую теорему. – Она теперь почти не покидает свою комнату и проводит время за сочинением всяких запутанных фантастических историй. Глупо верить тому, что она говорит, Сара.

Миссис Брандт чувствовала, как у нее волосы встают дыбом. Она терпеть не могла, когда к ней обращались таким покровительственным тоном, к тому же ей крайне не понравилось то, что Корнелиус таким же покровительственным тоном говорит о собственной жене. Злость сделала Сару безрассудно смелой.

– Мистер ван Дамм, мне также известно, почему Алисия убежала из дома.

Корнелиус снова весь напрягся, но на сей раз в его чертах не отразилось никаких эмоций, словно он опустил на лицо жалюзи и спрятал за ними все чувства, которые сейчас испытывал.

– И почему же, по-вашему, она убежала?

– Потому что ждала ребенка. Она была беременна. Я уже говорила об этом Мине, когда была здесь в прошлый раз, и, как я понимаю, вам об этом тоже уже известно. Ведь прежде всего именно поэтому вы отправили ее в свое загородное имение.

– Вздор! – запротестовал Корнелиус, пытаясь изобразить возмущение, но не слишком успешно. – Это абсурд! Если это то, что сообщила вам Франсиска…