Дикая Флетчер - Кэти А. Такер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Распутство – не мой конек, ты же знаешь.
Я либо не способна не принимать ситуацию близко к сердцу и в итоге страдаю, либо решаю, что парень мне не нравится, и в итоге испытываю сожаление.
– Кроме того, ему нравятся стройные блондинки. Приезжай сюда и переспи с ним сама.
– Да ладно. Тебе нужно восстановиться.
– Поверь мне, это не так. Я не думала о Кори ни секунды с тех пор, как оказалась здесь.
И это доказывает, что я не совершила ошибку, закончив отношения с ним.
– Хорошо! Тогда сделай это с Викингом!
– Я не буду делать этого с Викингом! – Я смеюсь, понимая, как сильно скучаю по Диане. – Я даже не знаю, с чего начать с ним.
Как женщине начать отношения с таким парнем, как Джона, который, скорее всего, посмеется над ее попытками, нежели бросит ее на кровать, как пещерный человек? У нее должен быть покрытый латунью позвоночник, чтобы попытаться.
Диана стонет.
– Тьфу. Говяжья палочка зовет меня по имени. Его голос так раздражает, что мне начали сниться кошмары. Мне пора идти. Иди и возьми этого парня. А потом позвони мне вечером. Нам нужно спланировать следующую неделю. «Калла и Ди» не могут быть просто «Ди», пока ты в отъезде, летаешь по окрестностям со своим горячим Викингом.
– Я знаю, мне жаль. Здесь все вокруг просто сумасшедшее. – «Калла и Ди» в моих мыслях отошли на второй план, как и мой бывший парень. – И нет, я не собираюсь спать с Джоной. – Убедившись в том, что нашла самую холодную воду, я захлопываю дверцу холодильника. – Это была бы плохая идея… А-а-а!
В метре от меня стоит Джона.
– Перезвоню позже, – бормочу я и нажимаю на завершение вызова.
Джона такой же красивый, каким он был прошлой ночью, ухоженный и умиротворенный во сне. Сейчас он возвышается надо мной, его челюсть стиснута, пока он пристально смотрит на меня стальными голубыми глазами, и от этого настолько же захватывает дух, насколько становится страшно. Его борода не причесана, а волосы, хотя и несколько взъерошенные, сохраняют объем, как я и задумывала.
Кажется, его это ничуть не забавляет.
Как давно он подслушивает?
Мое лицо пылает. Я пытаюсь вернуть себе самообладание, пока тянусь вниз, чтобы поднять бутылку с водой, которая выскользнула из рук от шока.
– Ты должен находиться дома, отдыхать, – произношу я, стараясь звучать непринужденно.
– Я почувствовал настоятельную потребность прийти сюда. – Его легкий голос резко контрастирует с ледяными глазами.
Мой взгляд скользит по швам на его лбу. Они должны хорошо зажить, но даже если нет, что-то подсказывает мне, что Джона сможет носить уродливый шрам и по-прежнему оставаться привлекательным.
В огромной лапе Джоны лежит аккуратно сложенный лист бумаги, который он спокойно разворачивает.
– Дорогой Джона. Это тебе за игрушечный самолетик, в который не влез мой багаж, за кражу моего багажа, за то, что не помог мне достать пиво для моего отца… – Он зачитывает свой список проступков из записки, которую я оставила, и я замираю, наблюдая за движением его изящных губ. Они выглядят слишком мягкими для тех грубых слов, которые порой из них вылетают – …за порчу обоев с утками моего отца, если это был ты…
Я все никак не могу спросить папу об этом, но что-то мне подсказывает, что Джона к этому причастен.
Его губы наконец-то складываются в улыбку. Мои глаза поднимаются, чтобы найти его взгляд… Черт, он поймал меня на том, что я любуюсь его ртом, когда он произносит последнюю строчку по памяти.
– И последнее, за то, что разбил Бетти и напугал меня до смерти.
Мое сердце колотится в груди. Я не знаю, зачем добавила эту последнюю строчку. Разумеется, это не его вина, что Бетти упала.
Так же спокойно и методично Джона сворачивает страницу и убирает ее в задний карман, натягивая тем самым серую футболку на своей груди и подчеркивая твердые изгибы, на которые я пытаюсь – и безуспешно – не смотреть.
Я хочу открутить крышку бутылки с водой, но не нахожу в себе сил.
Джона без слов выхватывает ее из моих рук. В комнате раздается звук щелкающего пластика.
– И сколько времени тебе понадобилось, чтобы набраться смелости и сделать это?
Я отбрасываю беспокойство о том, что он мог подслушать, и бросаю на него прямой обвиняющий взгляд.
– Совсем немного – после того, как я обнаружила свой багаж, спрятанный на твоем крыльце рядом с енотом.
– Да, кстати, спасибо, что покормила Бандита.
Джона возвращает мне бутылку с водой, наши пальцы касаются друг друга при обмене.
– Как давно у тебя мои вещи?
– С тех пор, как я слетал за ними в Анкоридж на следующий вечер, – непринужденно признается он, без колебаний или намека на угрызения совести.
– Но это… Ты хочешь сказать, что моя одежда лежит у тебя на крыльце с понедельника? – Я сопровождаю последнее слово шлепком по его руке.
Он вздрагивает, а затем тянется к больному плечу.
– Извини, – морщусь я, мой гнев немного утихает. – И что, ты заставил Билли врать для тебя?
– Не-а. Он понятия не имел, что я их забрал. Он изгалялся и находил отговорки, надеясь, что чемоданы найдутся.
Я качаю головой.
– Ты такой мудак.
Взгляд Джоны скользит по моим голым ключицам, задерживаясь на декоративной кружевной бретельке бюстгальтера.
– Ты ведь выжила, не так ли?
– Значит, ты пытался доказать свою точку зрения?
– Разве нет?
Я вздыхаю.
– Как раз когда ты начинал мне нравиться…
С его губ срывается громкий смех, а знающие глаза исследуют мое лицо.
– О, думаю, что сегодня я тебе нравлюсь просто невероятно.
Мои щеки снова вспыхивают. Серьезно, как много он услышал?
Я пытаюсь обойти его, отдалиться, но он плавно делает шаг вперед, в мое личное пространство, пресекая мое бегство. Заставляя мой пульс учащаться.
– Ты же знаешь, что они просто отрастут.
– К несчастью, да.
Он ухмыляется.
– К несчастью для кого?
– Для людей Аляски. Слава богу, к тому времени я уже буду далеко.
Джона тянется ко мне. Я застываю, когда его пальцы начинают перебирать пряди моих волос.
– Что ты делаешь? – настороженно спрашиваю я, несмотря на то, что мое тело реагирует на его легкое прикосновение, мурашки бегут по рукам и вдоль ключиц, перескакивая на грудь.
– Мне просто интересно, какие у тебя волосы на ощупь. Они мягкие. – Джона задумчиво хмурится. – И такие длинные. Должно быть, на их отращивание ушли годы.
– На самом деле нет. Они никогда не были короткими.
– Никогда?
Беспокойство скользит по моему позвоночнику.
– Никогда.
– Хмм… Думаю,