Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер

— Подождите.

Я остановился.

— Фамилия?

— Марлоу.

— Англичанин?

— Да.

— Ага! — Он повернулся к столу, извлек из-под журнала мой паспорт и прочел фамилию. — Так точно! Синьор Марлоу, англичанин. — В его улыбке не было ни капли любезности.

— Совершенно верно, синьор, — сердито выпалил я. — И мне хотелось бы знать, почему меня заставили ждать час с четвертью. — Я кивком указал на журнал. — Смею вас уверить, мне есть чем заняться.

Вероятно, это было неразумно, но я ничего не мог с собой поделать. Мои планы весь день поработать в офисе рушились на глазах. Я здорово разозлился. И тут же понял, что совершил ошибку.

Чиновник поджал губы.

— Прошу проявлять уважение, — процедил он. — Будьте так добры, называйте меня синьор капитан.

Я молча смотрел на него.

— Вы должны ответить на мои вопросы. — Капитан повернулся к паспорту и достал лист бумаги.

— Очень хорошо. — Я намеренно опустил «синьор капитан».

Он демонстративно отложил ручку, вставил сигарету в мундштук и достал украшенную бриллиантами зажигалку. Явно тянул время. Мне хотелось его ударить.

— Итак, приступим, — наконец произнес капитан. — Где вы родились?

— Место рождения и дата указаны в моем паспорте.

— Я не спрашиваю, что указано в паспорте, я спрашиваю, где вы родились.

— В Лондоне.

— Когда?

Я назвал дату. Вопросы следовали один за другим. Гражданство отца? Британское. Матери? Британское. Женат ли я? Нет. Есть ли у меня братья и сестры? Брат. Он женат? Да. Гражданство его жены? Британское. Был ли я раньше в Италии? Нет. Где я выучил итальянский? В Лондоне, от друга. Как фамилия друга? Кармело. Где он теперь? Не знаю. Был ли я знаком с синьором Фернингом? Нет. Есть ли у меня другая профессия, кроме инженера? Нет. Зачем я приехал в Италию? В качестве представителя фирмы. Надолго? Не знаю. Состою ли я в какой-либо политической партии? Нет. Был ли социалистом? Нет. Марксистом? Нет.

Капитан откинулся на спинку кресла и молча меня разглядывал. Я ждал, стараясь не терять самообладания. Затем он встал. Оказалось, он носит корсет.

— Вам дадут вид на жительство в Италии при условии, что вы будете еженедельно являться сюда, чтобы поставить печать. Фотографии принесли? Очень хорошо. Завтра явитесь за видом на жительство. Можете идти.

— Благодарю. Мой паспорт, пожалуйста.

Капитан нахмурился.

— Ваш паспорт останется тут до завтрашнего дня для выполнения необходимых процедур.

— Но…

— Никаких возражений. Вы в Италии и обязаны соблюдать итальянские законы. — Он подбоченился, совсем как Муссолини, и угрожающе постучал пальцем по столу. — И я бы посоветовал вам быть разборчивее в знакомствах.

— Я всегда тщательно выбираю круг общения.

— Вполне возможно. Но тут есть личности, знакомство с которыми до добра не доведет.

— Охотно верю, — со значением произнес я, сверля его взглядом.

Капитан выпятил нижнюю губу.

— Немного фашистской дисциплины вам не помешало бы, синьор Марлоу, — медленно произнес он. — Позвольте повторить свой совет: будьте осмотрительнее.

Я вышел, кипя от злости. По пути на виа Сан-Джулио заглянул в британское консульство. Меня встретил чрезвычайно вежливый молодой человек в дорогом костюме. Мой рассказ он выслушал молча. Потом сказал:

— Конечно, господин Марлоу, такое поведение весьма необычно. Я никогда не слышал, чтобы они оставляли у себя британский паспорт. Наверное, вам просто не повезло. В последнее время итальянцы стали немного раздражительными. Я поговорю об этом с консулом. Не волнуйтесь. Если паспорт не вернут, сообщите нам. Кстати, как вы сказали, что у вас за бизнес?

— Моя компания поставляет станкостроительное оборудование правительству.

— Какое оборудование, господин Марлоу?

— Для производства вооружений.

— А, понятно. Подозреваю, что тут есть какая-то связь… Постойте, вашим предшественником был господин Фернинг, не так ли?

— Да.

— Вы его знали?

— Нет. Я только что приехал из Англии.

— Приятный был человек. Всего доброго, господин Марлоу. Обязательно проинформируйте нас, если возникнут какие-либо трудности.

Я пошел к себе в офис. За прошедшие двадцать четыре часа меня третий раз спрашивали, знал ли я Фернинга. Вагас, синьор капитан, а теперь сотрудник консульства. Наверное, это вполне естественно. Не могут же люди мгновенно забыть знакомого, который в чужом городе стал жертвой несчастного случая.

Беллинетти сердечно поприветствовал меня и с гордостью сообщил, что уже сделал большую часть намеченных на сегодня дел.

— Синьору, — прибавил он, — не обязательно утруждать себя и присутствовать в офисе до обеда. Я, Беллинетти, прослежу, чтобы все шло как надо. — Он причмокнул губами и улыбнулся Серафине; девушка оторвала взгляд от книги и снисходительно кивнула.

Я хмуро посмотрел на них и прошел в свой кабинет. Беллинетти последовал за мной.

— Что-то не так, синьор?

Я с раздражением рассказал ему, как провел утро.

Он поджал губы.

— Это плохо. Я поговорю со своим зятем. Он знает важного чиновника в полицейском управлении и будет рад помочь. Впрочем, — жизнерадостно продолжил Беллинетти, — вам не о чем беспокоиться. Дела в полном порядке. Все чудесным образом идет само собой.

Мне потребовалось ровно четыре часа, чтобы выяснить, как именно в миланском отделении станкостроительной компании «Спартак» все чудесным образом идет само собой. То, что я узнал, окончательно испортило мне настроение. Само собой все пришло в отвратительнейший беспорядок.

В ящиках стола и шкафах я обнаружил горы корреспонденции.

— Архив, — с гордостью объяснил помощник.

Мы вместе просмотрели одну из стопок. Приблизительно половина документов оказалась неотвеченными запросами разного рода, а вторая — бухгалтерскими отчетами, которые следовало отправить в Вулвергемптон еще полгода назад.

Последние я сунул Беллинетти под нос.

— Возможно, вы не знали, как поступить с письмами, — рявкнул я, — но вы по крайней мере должны были знать, что это отсылается в Англию.

Беллинетти неуверенно посмотрел на меня и вымученно улыбнулся.

— Синьор Фернинг распорядился хранить их здесь, синьор.

Явная ложь. В ответ я лишь вздохнул и перешел к следующему шкафу. Это было ошибкой. Беллинетти, по всей видимости, решил, что нашел формулу, которая нейтрализует мою критику, и вспоминал имя моего предшественника всякий раз, когда обнаруживалось новое упущение. Он, Беллинетти, знал, что так нельзя, но — тут следовало пожатие плечами — синьор Фернинг сказал… Не его дело спорить с господином Фернингом. Синьору Фернингу доверяли в Вулвергемптоне. Вскоре я сдался, вернулся в свой кабинет и сел за стол, на котором теперь громоздились горы документов из «архива». Помощник последовал за мной, словно Даниил на суд.