Миссии - избыточны - Юрий Иванович

Первым делом дэма уставилась на Труммера и спросила с угрозой:

– Почему ты нарушил мой запрет и покинул усадьбу? – Вопрос не только глупым казался или риторическим, просто служил поводом для дальнейшего давления: – За это будешь наказан! – И тут же само наказание: – Призна́ю твою женитьбу на Азе недействительной.

Поль всеми силами старался казаться испуганным и расстроенным, но его слова создавали совсем противоположное мнение:

– Смиренно внимаю твоему наказанию, Несравненная! Хотя в этом случае больше окажется ущемлена маркиза Рейна. Лучше бы я погиб в усадьбе, тогда она бы получила хоть какую-то компенсацию как несчастная вдова.

– Да ты ещё и рот открываешь?! – последовало нарастающее возмущение. – Вместо того чтобы ползать у моих ног и вымаливать прощение?!

– За что? – А’перв выпучил в изумлении глаза. – Что удалось выжить в созданной для меня западне? Или за то, что не сумел убить твою подлую предательницу байни?

Кобра развернулась к Прогрессору, сидящему словно в зрительском зале, и стала апеллировать к нему:

– Нет! Ну ты видел этого скользкого угря? Мало того что он чуть мою первую советницу не угробил, так он около сотни высших чиновников Крепости умертвил! Ворвался к ним во время… э-э-э, важного дела, кого потоптал со своими уголовниками, кого испугал до смерти. Представляешь? Лучших, самых почётных и известных обитателей Крепости жизни лишил?

– Да ты что?! – При этом тон вроде как искреннего ужаса совсем не соответствовал жестам Бенджамина. Он двумя ладошками, словно неслышно и притворно аплодировал разгневанной актрисе.

– Не поняла? – нахмурилась его божественная коллега и тотчас в ответ получила скорбные разъяснения:

– Меня этот Труммер тоже достал. Казнить его буду, ибо врать мне начал.

– В чем?

– Конкретно ещё не понял, но какая разница? Этак прецедент перейдёт в данность, войдёт в привычку, станет массовым, и мне придётся полсектора выжигать за крамолу. Мало того! По его вине я теперь выгляжу в глазах фей словно злобный колдун их родного мира. Они мне ставят ультиматумы и требуют невозможного.

– Сочувствую. Но мне ты его отдал раньше, так что длительным пыткам и продолжительной казни я его сама подвергну.

– Хм! Рад был наблюдать за твоими «наказаниями», – играл ударениями Прогрессор, – но сроки его аренды истекли. Сам с ним разберусь. И вначале заставлю исправить отношение ко мне принцессы Лидии. Пока этого не сделает, будет мучиться от жажды и голода.

Азнара оглянулась на Труммера, который с обидой и недоумением разводил руками. Мол, за что? И с уверенностью заявила:

– Выкрутится. Это не наказание. А вот у меня есть такое задание, где ему достанется по самое не балуй.

Она шагнула к столу и словно только сейчас увидела Ласку. Та уже вовсю наворачивала какую-то булку, посыпанную сахарной пудрой, запивая её всё тем же соком кахатаньи. Благодаря этому вид у юной прелестницы получился потрясающий: синие губы на фоне красных щёк с белыми разводами. При этом видно было, что дитё старается сдерживаться от смеха.

За что и нарвалась на строгий вопрос:

– А ты чего лыбишься, страшное, сахарное чудовище?

– Хи! – пискнуло дитя, стараясь не подавиться булкой. – Вы такие все смешные! – и охотно пояснило причину смеха: – Каждый думает, что знает о других какую-то тайну, а это совсем и не тайны.

Вроде общеизвестно, что устами ребёнка глаголет истина. Но сказанное почему-то не произвело малейшей реакции. Словно ни единого слова только что не прозвучало. Вместо этого дэма излишне строго глянула на своего божественного собрата:

– Как ты осмелился дать ребёнку сок кахатаньи?!

– Не давал я ей, – буркнул тот с каким-то, скорее всего притворным, разочарованием. – Она сама его выбрала. И пьёт. И, как видишь, жива-здорова.

После такого ответа заволновался Труммер:

– Что значит «жива»? Дэм Прогрессор, о чём речь?

– Что за тон, смертный?! – прикрикнул на него покровитель. И был тут же поддержан Азнарой:

– Совсем распустился! Давай ему ноги отрежем?

– Угу… И язык – тоже!

– Мм? – серьёзно задумалась дэма. – Не-а, язык не надо.

После чего быстро и резко вздохнула. Бенджамин ехидно осклабился, помотал головой и вновь перешёл на деловой тон:

– Какое же суровое наказание ты для него придумала?.. Конечно, не считая того, о котором ты совсем недавно подумала.

Вначале Ревельдайна сотворила для себя удобное кресло за столом с торца, уселась на него, налила телекинезом какого-то сока себе в стакан и только после этого соизволила ответить:

– Раз он такой великий дипломат, так умеет хорошо работать языком и утрясает все проблемы, пошлю его от своего имени к жабокрякам. Пусть с ними договаривается и выясняет, что надо этим каннибалам в нашем мире.

Прогрессор после этого так на неё удивлённо посмотрел, что она сподобилась на подробные объяснения:

– Мне попросту жалко своего двойника. Девочка Аза из титулованной семьи, маркиза, древний род и прочее, прочее, прочее… И тут вдруг выходит замуж за простого смертного, который никому в ДОМЕ не известен. Представляешь, какой мезальянс получится?

Бенджамин с прискорбием и с сочувствием зацокал языком. Но промолчал.

– А так Поль прославится, я ему дам титул заслуженного дипломата. Ты подкинешь звание генерала. Вот и получится сносная партия для бедной маркизы. Не правда ли?

– Мм! – восторженно замычал Прогрессор. – Наверное, лет шестьсот не участвовал в такой крутой интриге. Хе-хе! – и тут же поднял ладони, словно сдаётся: – Нет, нет! Никакого ёрничанья с моей стороны. Чистая констатация фактов. Только вот вновь арендовать тебе своего поощера никак не могу. При всём уважении… Тем более для отправки его к жабокрякам. Мало ли что там с ним случится? А я уже определённые мучения ему запланировал, последовательность казни продумываю. Да и выяснить вначале надо у него под пытками, где, как и в чём он мне врёт.

– Ой! Что там выяснять! – фыркнула Несравненная. – Отдаёшь мне этого болезного в аренду на три года, и я тут же раскрываю тебе все его секреты. Согласен?

– Может, и соглашусь… Если объяснишь причины именно такого срока. Почему три, а не сто? Почему года, а не часа? И почему вообще я должен тебе его отдавать, лишая себя удовольствия от выверенной во всех деталях казни? Ведь его секреты выясню по простому щелчку пальца.

– Так неинтересно! – надула губки Непревзойдённая. – Банальные пытки – банальные признания. А так смертный уверен, что его тайны никому не известны, гордится собой, готов взойти на эшафот. Мысленно себя уже ставит на одну ступеньку с гениями и научными светилами нашего ДОМА! И вдруг… Все его секреты выбалтываются во время застольной беседы. А? Каково?