Симфония времён - Жоржия Кальдера

Олимпия

Дрожа всем телом, Олимпия приблизилась к кровати и, борясь с тошнотой, уставилась на труп верховного прелата Фаустуса, лежащий на залитых кровью простынях. На девушку накатило отчаяние. Она посмотрела на зажатое в кулаке горлышко бутылки, с которого еще капали красные капли. Олимпия взмахнула рукой, целясь себе в горло, но в последний миг остановилась, так что острый край замер в сантиметре от ее кожи.

Нет, она не может этого сделать.

Она не должна.

Нужно спасать свою жизнь во что бы то ни стало. Она не собирается умирать, тем более из-за этого прелата, садиста и извращенца!

Охваченная внезапной жаждой жизни, Олимпия бросилась в ванную. Там она кое-как вымылась, постаравшись убрать с волос и тела отвратительную красную жидкость. Затем дрожащими руками стянула длинные влажные пряди в пучок, вернулась в спальню и натянула на себя одежду, в которой пришла сюда накануне.

После чего девушка вышла из комнаты, стараясь производить как можно меньше шума и отчаянно пытаясь подавить бьющую ее нервную дрожь. Тем не менее она подскочила от испуга, увидев дворецкого верховного прелата – слуга уже надел ливрею и вышел на работу.

– Я… Мне нужно идти прислуживать его высочеству Тиресию, – дрожащим голосом объявила Олимпия. Потом по наитию добавила: – Верховный прелат просил его не беспокоить. Сегодня утром он хочет подольше поспать.

От ужаса ей казалось, будто внутренности завязались в тугой узел.

– Хорошо, госпожа Туллий, – ответил дворецкий, подобострастно кланяясь девушке, как будто так и надо.

Олимпия не стала ждать, пока он заметит ее покрасневшие от слез глаза, дрожащие руки и сгорбленную спину – от потрясения она просто не могла держаться прямо. С другой стороны, все девушки, которых она встречала здесь прежде, выходили из этих дверей примерно в таком же состоянии, ибо Фаустус ежедневно кого-то наказывал. Отговорившись необходимостью спешить, Олимпия быстро пошла к выходу, а выйдя в коридор, бросилась бежать куда глаза глядят.

Ей не к кому было обратиться.

У матери произойдет сердечный приступ, как только Олимпия расскажет ей о случившемся, или же, если сердце все же выдержит, Марсия сама донесет на дочь, чтобы не допустить казни всей семьи – пусть лучше на Дереве вздернут только одну паршивую овцу… Альвин единственный поддерживал девушку, но он пропал несколько недель назад.

Что же до нескольких подруг Олимпии – дочерей мелких дворян, служивших, как и она, у разных божеств, – ни одна из них не сможет ее понять и тем более простить ее поступок.

Остается только Сефиза.

Олимпия познакомилась со своей новой преподавательницей музыки совсем недавно, однако та пообещала, что в случае чего девушка сможет на нее положиться. Возможно, дама Валенс – единственный человек во всем Соборе, способный выслушать рассказ Олимпии и не осудить ее – а, если повезет, даже помочь ей…

Итак, девушка направилась в покои Сефизы, но там служанка сообщила ей, что хозяйки нет. Тогда Олимпия повернулась на сто восемьдесят градусов и на негнущихся ногах зашагала к дверям покоев Первого Палача.

В любом случае выбора у нее не было: никакого иного решения она просто не видела…

Олимпия шла вдоль одной из многочисленных дворцовых колоннад, как вдруг ее ушей достигли какие-то странные звуки, похожие на отдаленный грохот, но она предпочла не обращать на это внимания. Кровь гулко стучала у нее в висках, наверное, слух ее подводит.

Впрочем, девушка едва не упала в обморок от ужаса, увидев, что из комнат Тени выходит сам император. Правитель был мрачен и явно чем-то озабочен, позади него чеканили шаг два центуриона. Олимпия еще никогда не видела бога богов так близко и тем более не сталкивалась с ним в обычном коридоре: как правило, Орион проводил все время в тронном зале и в своей высокой башне.

Пошатываясь, обмирая от ужаса, девушка кое-как изобразила неуклюжий реверанс. Замерев в неудобной, далекой от изящества позе, она тщетно пыталась изгнать из головы воспоминания о тех жестоких вещах, которые только что совершила. Сейчас Орион уловит волны гнева, исходящие из ее разума. Он прочитает ее мысли и узнает об убийстве, о бунте против одного из его самых высокопоставленных представителей. И все будет кончено…

Однако, к ее величайшему удивлению, ни император, ни солдаты не обратили на нее ни малейшего внимания – просто торопливо прошли мимо.

Когда они скрылись из виду, Олимпия обессиленно привалилась к стене и на несколько секунд замерла, пытаясь отдышаться: легкие горели огнем, потому что все это время она задерживала дыхание. Девушку снедал непередаваемый страх; она была так ошеломлена тем, что сделала, что, казалось, в любую секунду может потерять сознание.

Наверняка все происходящее – не более чем кошмар, страшный сон…

Олимпия всегда, всеми силами старалась поступать по правилам, жить так, как предписано, во всем слушаться мать, следить за каждым своим жестом, за каждым взглядом – лишь бы угодить окружающим, а главное, ни в коем случае не вызвать ни у кого гнев. Как она могла перерезать горло верховному прелату?

Девушка заставила себя сделать глубокий вдох, потом подошла к двери одного из самых могущественных людей в Империи, правой руки самого бога богов, ни больше ни меньше.

Очевидно, она совсем сошла с ума, раз лезет прямиком в пасть хищника, но ее единственный шанс выбраться из дворца – это найти Сефизу, а она может находиться за этой дверью.

Девушка постучала, и вскоре створка приоткрылась. На пороге стоял какой-то неряшливо одетый молодой человек в мятой рубашке, с растрепанными волосами, осунувшийся от усталости и очень бледный. Под кожей его лица отчетливо выделялись неестественно темные вены. Незнакомец горбился и держался за дверной косяк, как будто был пьян или же совершенно обессилел и боялся упасть, лишившись этой опоры. У Олимпии ушло несколько секунд, чтобы узнать Первого Палача, обычно славившегося аккуратной манерой одеваться и горделивой осанкой.

– Чем могу помочь? – пробормотал Тень, нервным жестом приглаживая всклокоченные волосы.

– Сефи… Э-э-э, я… – пролепетала Олимпия. Потом, с трудом взяв себя в руки, добавила: – Прошу простить мне это вторжение, господин. Я глубоко сожалею, что побеспокоила вас на рассвете, но я ищу даму Валенс. Вы не знаете, где я могу ее найти? Это… это очень срочно и…

Дверь открылась шире, распахнутая металлическими пальцами, и на пороге появилась Сефиза, бесцеремонно оттолкнув Первого Палача, чтобы выйти в коридор.

– Олимпия, что ты здесь делаешь? – воскликнула она. Потом повернулась к Тени и пояснила: – Это моя ученица…

Страх и потрясение вдруг взяли верх над Олимпией. Она ударилась в слезы и, бросившись к стоявшей перед ней девушке, крепко ее обняла.

– Что происходит? – пробормотала Сефиза, успокаивающе похлопывая Олимпию по спине. Потом мягко потянула гостью в прихожую и спросила: – Ты что, стала свидетельницей резни? У тебя что-то случилось?