Дети крови и костей - Томи Адейеми

Он делает шаг к ней. Рой воскрешенных набрасывается на него, но поджигатель даже не останавливается. Они разлетаются пылающими щепками.

Зели пытается встать с твердым намерением бороться, но ее раны слишком глубоки. Она падает на спину, и поджигатель вскидывает руку.

– Нет!

Я бросаюсь к ним, закрыв собой Зели. Меня накрывает волна ужаса, когда я смотрю на пламя в его руках. Поджигатель держит огненный шар: тот танцует в ладонях, наполняя воздух жаром.

Магия поднимается у меня в груди. Выходит сквозь пальцы. Я вспоминаю, как подчинил разум Каэи. Поднимаю руки, чтобы бороться…

– Стойте!

Поджигатель застывает на месте, затем поворачивается на голос.

Меня охватывает смятение. Он поворачивается на голос. Со стороны лагеря к нам приближается девочка, нахмурив тонкие брови.

Лунный свет освещает ее лицо и копну белых волос. Она подходит к нам и смотрит на мою светлую прядь.

– Он – один из нас.

Огненный шар в руках поджигателя гаснет.

Он пытался меня защитить.

Среди всех мыслей и вопросов, роящихся в моей голове, эта удивительнее всех. Она появляется, когда я снова вижу Инана: он приносит солнечный камень и отдает его мне. Думаю об этом, когда он берет меня на руки и крепко прижимает к груди.

Следуя за девочкой с короной белых волос, Инан проносит меня за ворота. Бойцы вокруг снимают маски, открывая нашему взору белые локоны. Почти каждый в лагере – предсказатель.

Что это значит? Поджигатель, бесчисленные предсказатели, девочка, что ими управляет… Пытаюсь во всем разобраться, превозмогая боль, но все мои мысли исчезают, когда мы наконец видим их лагерь.

В центре круга гигантских деревьев сходятся несколько ложбин. Дно этой впадины – огромная равнина, полная ярких шатров, фургонов и повозок. Издалека доносится сладкий запах жареных бананов и риса, перекрывающий медный привкус крови у меня во рту. Я ловлю слова йоруба в толпе – самом большом скоплении предсказателей со времен моего детства.

Несколько человек ставят цветы в высокую сиреневую вазу. Святилище для подношений Небесной Матери.

– Кто все эти люди? – спрашивает Инан девочку, которую они называют Зу. – Что вы делаете?

– Пожалуйста, подожди секунду. Обещаю, я верну ваших друзей и отвечу на вопросы, но мне нужно время.

Зу шепчется с появившейся рядом предсказательницей, девушкой в зеленой узорчатой юбке и такого же цвета ленте на белых волосах.

– Они были в шатре, – еле слышно говорит предсказательница.

– Тогда найдите их. – В голосе девочки появляется напряжение. – Они не вышли за ворота, значит, не могли уйти далеко. Скажите, что с нами их друзья. Теперь мы знаем, что они не лгали.

Я вытягиваю шею, чтобы услышать больше, но меня пронзает боль. Я сгибаюсь, и Инан крепче прижимает меня к себе. Стук его сердца отдается в ушах. Ровный и сильный, словно рокот моря, он убаюкивает меня. И от этого снова растет мое смятение.

– Тот поджигатель убил бы тебя, – шепчу я. Хотя я лежала на земле, его жар все же опалил меня. Теперь кожа на руке покраснела и пошла волдырями.

Она горит, и я думаю о судорожном глотке горячего воздуха, который мог стать последним в моей жизни. Впервые сила не помогла мне. Даже наоборот, чуть не убила.

– О чем ты думал? – спрашиваю я.

– Тебе угрожала опасность, – отвечает он. – Думать было некогда.

Он наклоняется и берет меня за подбородок, отчего внутри вновь появляется странный трепет. Слова застревают в горле. К тому же я не знаю, что сказать.

Инана все еще окружает сияние солнечного камня. Он больше не сдерживает свою магию. Медное лицо дышит здоровьем. Свет фонарей играет на его мышцах.

– Сюда. – Зу ведет нас в шатер с несколькими самодельными кроватями.

– Положи ее здесь. – Она указывает на одну из лежанок, и Инан осторожно опускает меня. Голова касается грубой ткани, и я борюсь с подступающей тошнотой.

– Нужны алкоголь и бинты, – говорит Инан.

Зу качает головой:

– Я обо всем позабочусь.

Она прижимает ладони к ране в боку, и я вздрагиваю. Мои внутренности пылают, пока она читает заклинание.

– Бабалойе, дуро ти ми байи байи. Фун ми ни агбара, ки нле фун авон току ни агбара…

Я приподнимаю голову. Ладони Зу светятся ярким оранжевым светом. Боль, вызванная ее прикосновением к ране, сменяется усыпляющим теплом. Огонь внутри – слабой болью.

Мягкий свет проникает мне в кожу, растекается по истерзанным мышцам и связкам.

Я издаю протяжный вздох, чувствуя, как магия Зу залечивает мои раны.

– Ты в порядке?

Я поднимаю глаза и наконец осознаю, что все это время держала Инана за руку. Чувствую, как лицо заливает румянцем, тут же выпускаю ее и прижимаю пальцы к ране. Хотя кровь на коже не успела засохнуть, рубец полностью затянулся.

В голове возникает столько вопросов. Теперь, когда им не нужно пробиваться сквозь пелену боли, я могу их задать. За этот час я наблюдала больше видов магии, чем за последние десять лет.

– Начинай говорить, – произношу я, изучая Зу. Красновато-коричневый оттенок ее кожи кажется мне странно знакомым, как у тех рыбаков, что приплывали в Илорин каждые два месяца, чтобы обменять морскую форель на приготовленную нами тигровую рыбу.

– Что происходит? Что это за место? Где костяной кинжал и свиток? Где наши родные? Ты сказала, мой брат у вас…

Полотнище у входа в шатер распахивается, прерывая мою речь. Внутрь входит Амари. Тзайн, почти без сознания, опирается на нее. Я вскакиваю, чтобы помочь им, и с ужасом понимаю: брат избили, настолько сильно, что он едва может стоять.

– Что вы наделали? – кричу я.

Амари вытаскивает костяной кинжал и прижимает его к шее Зу:

– Исцели его!

Девочка отступает, поднимая руки.

– Положите его. – Она глубоко вздыхает. – Сейчас я отвечу на ваши вопросы.

* * *

Мы сидим в неуютном молчании, переваривая сказанное, пока Зулайка лечит Тзайна. За ее спиной стоят Кваме и Фолаке. Они напряжены.

Когда Кваме делает шаг, моя рука тянется к кожаной сумке. Я хочу ощутить тепло солнечного камня. Мне все еще трудно смотреть на поджигателя, не вспоминая об охватившем его пламени.

Я прислоняюсь к Найле, которую нам возвратили после приказа Зу. Прячу сумку между ее лапами, чтобы уберечь солнечный камень от любопытных глаз. Но когда девочка, совершая ритуал, начинает дрожать, мне хочется вытащить его и отдать ей.