Восточный проект - Фридрих Незнанский

Дело в том, что Саркисов наговорил много интересного, фактически не пощадив своего начальника. Нелестную характеристику дал он и Поройкову, из которой можно было сделать вывод о том, что тот усиленно старался подсидеть его, Рауля, как бы подставить в глазах руководства. С какой целью? А какой солдат не мечтает стать генералом? А Поройков — майор, что ему подполковник Саркисов? Один шаг, и он сам — командир спецотряда. Это ведь Саркисов, по причине ответственного отношения к службе, лично лез во все дела, сам возглавлял операции, оттого и повсюду фигурировал. А поручал бы спокойно другим, вот и следствие черта лысого достало бы его. Сидел бы теперь в Москве, постарался бы уговорить Настю — хоть она и терпеть его не могла, но он все равно попытался бы наладить сердечный контакт — уж очень она запала ему в душу! Ну а его команда отвечала бы вместо него на вопросы следователей. А так получилось все наоборот…

Отчасти он был прав, ничего не скажешь. Но свои проблемы он, тем не менее, создал себе сам, вот и отвечал, никого при этом не выгораживая. Он и не особенно выгораживал, хотя было заметно, что о многом недоговаривал — возможно, просто боялся, что его за длинный язык достанут. Отделывался незнанием. И доказать обратное было трудно. Одно дело — свалить вину на генерала, который отдавал приказы и грозил всеми карами за их неисполнение, но при этом хорошо платил, и совсем другое — выдать того, кто не желает, чтобы о нем слышали, и обладает, ко всему прочему, очень длинными руками. И тут тебя никакая камера не защитит, никакая милиция…

Эксперты-криминалисты, в руки которых попали телефонные трубки Смурова, довольно быстро разобрались с некоторыми абонентами. Во всяком случае с теми, с кем Алексей Петрович беседовал в последнее время, — в большинстве своем они находились в Белоярске. Это были губернатор, несколько членов Законодательного собрания, разговаривал он и с Митрофановым, но эзоповским языком, будто боялся, что его подслушают операторы сотовой связи, и смысл фраз был наверняка понятен только тому, с кем велся разговор. Но, в общем, большого интереса для следствия они все не представляли.

Другое дело — особая трубка, которая хранилась в сейфе. В ее памяти остался тот, самый знаменательный разговор, точнее, их было два — об исполнении и с неизвестным абонентом, находившимся, по предположениям операторов, где-то в районе Подмосковья. Это тот самый, который касался «птичьего гриппа». И несмотря на опять-таки эзоповский вариант, смысл был понятен: через несколько минут после гибели самолета Смурову уже сообщили, что «все в порядке», а спустя полчаса состоялся краткий диалог о «птичьем гриппе». Вежливо разговаривал Смуров, так говорят со старшими либо куда более важными людьми, чем ты сам. Значит, с Аркадием? А не исключено. И голос у абонента был характерный, такой нетрудно узнать тем, кто хоть когда-то с ним встречался. Надо просто найти таких людей. В принципе, и это не проблема. Только фонограмму с его голосом надо иметь при себе, чтобы сразу продемонстрировать слушателю, — вот и определится «герой»…

И это тоже изложил Александр Борисович Поремскому, пообещав немедленно передать в Москву пленку «с голосом». А может быть, среди лояльных президенту и правительству олигархов пошарить? Те послушают, возможно, и узнают.

А уже Грязнов посоветовал Яковлеву обратиться к своему отцу, Владимиру Михайловичу, который в настоящее время руководил МУРом. Относительно недавно, несколько лет назад, Яковлев-старший был начальником Первого отдела, а потом заместителем у Вячеслава Ивановича, когда тот сам командовал Московским уголовным розыском, затем работал в МВД, и вот теперь вернулся к своим истокам. Короче говоря, Володя-старший, сказал Вячеслав, занимавшийся в министерстве именно вопросами борьбы с организованной преступностью и коррупцией, очень даже спокойно мог назвать не одного, а нескольких таинственных беглецов от налоговых органов и правоохранительной системы — среди олигархов, разумеется. Надо только выяснить, кто там на нефть переключился или только решил это сделать? Нет ничего проще!

Да, из Сибири так казалось. А как получится на самом деле, это Володя Яковлев собирался узнать в ближайшие же часы…

Они решили снова разделиться: за Яковлевым оставался неуловимый «Аркаша», а Поремский решил вызвать к себе повесткой Потемкина и мурыжить до тех пор, пока с него сто потов не сойдет. Тут и своеобразная стенограмма его разговора с Мариной очень пригодится. Прослушивали, шпионили?! Ага, пусть себе гневается! Вот оно, постановление судьи о проведении в его отношении оперативно-розыскных действий! Это для него будет большой неожиданностью. К тому же можно и постращать его малость, показав, что именно он открыл следствию «страшную тайну» Аркадия… Фамилию бы еще узнать предварительно! Тогда уж и вовсе кранты помощнику покойного министра.

Можно ведь его, например, прижать и так: поставить в известность, что досужие корреспонденты давно уже осаждают следователей в надежде на сенсационные открытия, связанные с убийством министра Сальникова. Значит, им и надо подбросить сей факт и рассказать, в какой ситуации были получены от Юрия Игоревича эти данные. Вот читающий народ-то посмеется над господином Потемкиным! Что, репутация хорошей женщины сильно пострадает? Да и хрен с ней, с ее репутацией, надо было собственную честь, да и честь супруга беречь, а не кувыркаться в койке с кем ни попадя. Так что ее не жалко. А вот потом можно будет его, Потемкина, и отпустить. Только вряд ли он в таком случае до дома доберется. Или до супруги господина Смурова, которая после публикации в прессе рассказа о ее проделках со своим любовником вряд ли пустит его на порог. Да и сам Смуров постарается, чтобы Юрий Игоревич долго не расхаживал по грешной земле. А уж Митрофанов, не говоря о самом Аркадии, с ходу решат нетрудный для себя вопрос: больно им надо, чтобы оставался в живых такой болтливый свидетель и участник их аферы!

В принципе же у Поремского было немало оснований для задержания. Так что пугать — это одно дело, а вот обеспечить безопасность свидетеля обвинения — это целая проблема, и, к сожалению, не всегда легко разрешимая. Тут думать и думать…

4

Кассета с несколькими записанными фрагментами бесед Грязнова и Турецкого с разными людьми в Белоярске и, главное, с тремя короткими диалогами, прошедшими в эфире за считанные минуты до авиакатастрофы, вскоре после нее и через двадцать три минуты после второго, была в тот же день доставлена из Сибири в Москву вечерним авиарейсом. Сотрудник службы госбезопасности, сопровождавший рейс, проверив удостоверение Яковлева, передал ему маленький желтый пакет из плотной бумаги и подмигнул на прощанье:

— Удачи, коллега…

И уже к середине следующего дня в ЭКЦ (экспертно-криминалистическом центре при ГУВД) все голоса, кроме единственного, интересовавшегося здоровьем «нашего дорогого», уже были идентифицированы.

В самой первой записи — в разговоре летчика с «землей» — голоса принадлежали Самохвалову и Бабаеву. Для идентификации были использованы магнитофонные записи допросов данных фигурантов, проведенных генерал-майором милиции Грязновым В.И.

Итак, с ней было ясно. Да, впрочем, Валентин, как об этом уже знал Яковлев, и сам подтвердил, что летал ночью, а гражданский самолет сбивать вовсе не собирался, ему было приказано генералом Митрофановым просто попугать пилотов, заставить их резко изменить маршрут. А что пулеметные очереди распороли нижнюю часть корпуса «Як-40», то это чистая случайность.