Морпех Рейха - Влад Тепеш

пришлось и мне: я стал едва ли не самым узнаваемым человеком в мире. Перспективы перспективами, но без пламенеющих сердец паладинов геополитика не сможет ничего, так что мне довелось стать «лицом» предприятия и лидером «крестоносцев».

Прошло целых три месяца — и вот уже моя мечта брезжит на горизонте. Организовав международный координационный штаб, мы узнали, что не только у вермахта есть резервный план по нанесению ответного удара — он есть и у русских, и у японцев, и у англичан. Маховики военной машины начали вращаться.

Не обошлось и без секретных протоколов о разделе двух материков, к счастью, все это прошло мимо меня.

Многое пошло не по плану, но в итоге новый крестовый поход собрал под свои знамена большое количество добровольцев со всех уголков мира, был разработан масштабный план атаки.

До часа «Ч» осталось всего ничего.

* * *

Я набрал номер и поднес телефон к уху.

— Алло? — отозвалась Агнешка.

— Привет. Ты где?

— Ой, Зигфрид, это вы! Ну, я сейчас в университете, у нас перемена…

— Я жду на стоянке возле университета. У черного «Майбаха».

— Уфф… Ладно, с последней пары я сейчас отпрошусь.

Мне не пришлось ее долго ждать: Агнешка едва ли не прибежала.

— Вау, Зигфрид, я уж и не думала, что мы когда-нибудь встретимся… Вы надолго?

— Увы, нет, времени у меня в обрез, потому буду предельно краток. Агнешка, ты выйдешь за меня замуж?

Агнешка потеряла дар речи секунд на двадцать и густо покраснела, но когда заговорила — ее ответ был таким, на какой я и рассчитывал.

— Тогда садись и поехали.

Процедура регистрации брака много времени не заняла: нас пропустили без очереди и по моей просьбе обошлись без лишней торжественности, а кольца я купил еще в Германии.

— Ну вот, — сказал я своей новоиспеченной жене, когда мы вышли на улицу, и вложил ей в руку ключи от особняка: — теперь у тебя есть законный дом, за который тебе не нужно платить налоги, только за воду и электричество. Еще ты можешь пускать квартирантов или сдавать его внаем целиком. Полагаю, это решит твои материальные проблемы раз и навсегда.

Она растерялась, а затем ее внезапно поразила совершенно верная догадка.

— Только не говори, что ты женился на мне лишь ради того, чтобы…

— Прости, Агнешка. Сама понимаешь, я скоро уезжаю с недружеским визитом в Америку и могу уже не вернуться. И если так — то дом останется тебе, а не пропадет. — Я вздохнул и солгал: — при других обстоятельствах я бы женился на тебе по-человечески, ну, как это обычно люди делают, но… У меня есть дело, которое я должен сделать любой ценой, и пока оно не сделано — я не могу жить, как все. Прежде чем заводить семью, я должен быть на сто процентов уверен, что возле моего дома не всплывет подлодка и не появится вендиго. Так что пойми и прости, что вот так, сразу после свадьбы ты рискуешь стать вдовой, и что свадебного путешествия у нас не будет — тоже прости. Так вышло. Я хотел бы, чтобы было иначе, но вот так.

Мне показалось, что она вот-вот заплачет.

— Ну хотя бы брачная ночь у нас будет? — спросила она печально.

— Ну только если ночь. Я должен быть в Германии завтра утром, но ничего страшного, если приеду под вечер.

Дома — наверное, теперь я все-таки могу называть так свой особняк — мы принялись лихорадочно сбрасывать с себя одежду, одновременно целуясь и продвигаясь к спальне. Здесь я помог Агнешке избавиться от трусиков и толкнул ее на кровать, а затем, прежде чем снять брюки, достал из кармана упаковку презервативов.

Однако пока я раздевался, Агнешка схватила упаковку и зашвырнула ее куда-то в угол.

— Вот без этого мы точно обойдемся, — сказала она.

Вопрос «ты абсолютно уверена?» я посчитал туповатым и оставил его при себе.

Эпилог

Мы грохочем железными подошвами по кое-как асфальтированной дороге: ацтеки не заботятся о благоустройстве трущоб, в которых проживают их рабы. Как и ожидалось, местные — то есть индейцы, порабощенные ацтеками — приветствовали наше прибытие, правда, не сразу, а только когда нам удалось объяснить им, что у нас, теулей, боги совсем другие, не требующие жертвоприношений.

Сюда, в обход патрулей и застав, нас вывел местный житель — сорокапятилетний седой дед, у которого из восьми детей троих принесли в жертву. По тропкам, где не было врага, он провел нас к самому городу скрытно и без шума.

Наш план прошел успешно: аэродром и порт в Гренландии, оттуда переброска дирижаблями. Здесь, на берегах, в «том» мире канадских, в этом ацтекских, мы создадим плацдарм и построим аэродром, который примет тяжелые транспортные самолеты. Разумеется, для этого нам нужно закрепиться и выбить ацтеков из ближайшего города.

План довольно прост: добровольческие легионы «Зигфрид» и «Роланд» перебрасываются по воздуху и наносят стремительный и неожиданный удар. Пока враг в панике бежит — постройка полевого аэродрома, и уже завтра здесь выгрузятся из самолетов первые танки. План наш сработал даже лучше, чем ожидалось: прибытие наше заметили местные, но — три раза ха-ха-ха — даже не подумали сообщить ацтекам. Херово, когда тебя ненавидят твои же соседи: мы уже тут, мы рядом, а они все еще ни сном, ни духом!

Господа ацтеки, вы мастера подводной войны — но что вы ответите на наземную атаку и воздушную переброску?!

И, что гораздо интереснее — что вы ответите на вторжение с двух сторон?!

Прямо сейчас, когда ударные группировки «Дойчланд», «Легио Британника», «Провиденс» и «Испаньола» готовятся к массовой переброске из Гренландии, на Аляску сыплются, словно снег на голову — так же внезапно и так же обильно — русские десантники, китайские добровольцы и японские самураи, а с ними бойцы еще целой кучи мелких добровольческих подразделений. Когда противолодочные корабли и вертолеты зачистят акваторию, а десант — берег, через пролив пойдут транспорты с танками, а еще чуть погодя прибудут корабли группировки «Арджуна» из Индии.

Господа ацтеки, я снимаю перед вами шляпу: вы совершили невозможное.

Вы сумели объединить практически все человечество, потому что в составе группировок «Дойчланд» и «Испаньола» десятки тысяч добровольцев из мелких государств, официально не вступивших в войну, но благословивших на это самых решительных своих граждан, а корпус ауксилиариев вермахта и вовсе раздулся до миллиона человек.

Ну и мой собственный ударный отряд — две тысячи человек — состоит из немцев только наполовину. Остальные — лучшие из лучших,