Коснись зари - Челли Кицмиллер

Завтра, когда у него будет больше сил, Лино приведет ее сюда; они поговорят, и он узнает, что у нее на сердце. А потом он скажет, как сильно любит ее.

Как будто душевной боли за смерть Хоакина ей недостаточно! Хеллер мучила не только вина за то, что случилось с ним; клятва, данная Хоакином Росите, так и осталась невыполненной. Весь день и всю ночь она думала о людях, которые пострадали или были убиты Лютером Мейджером. Еще недавно Хоакин собирался положить этому конец, а теперь… О, если бы только она могла что-нибудь изменить!

Лунный свет освещал ей путь. Увидев то место, где был взорван целый выступ горы, Хеллер направила лошадь в противоположную сторону. Она уже знала, что несколько головорезов Мердока погибли при взрыве и поэтому нападение на лагерь Хоакина не состоялось.

Конь Лино недовольно фыркнул, и Хеллер похлопала его по шее. Помимо коня, она украла пистолет и кобуру. В другой ситуации она бы гордилась своей отвагой. Интересно, что бы сказала Элизабет Пенниуорт, если бы увидела сейчас свою ученицу в полосатой мексиканской рубашке верхом на лошади?

Когда впереди показались огоньки, Хеллер натянула поводья и остановила коня. Привязав его к дереву, девушка осторожно прокралась вдоль загона к дому. Поблизости не было ни одного охранника, но все же она решила на всякий случай выждать и понаблюдать за домом. Лишь когда у нее появилась уверенность, что ее не заметят, Хеллер покинула укрытие, взбежала по ступеням на веранду и, открыв дверь, вступила в свою затемненную спальню.

В комнате царил беспорядок, постельное белье и занавески были разрезаны на полосы — все выглядело так, будто Гордон… О Господи! Ощущение того, что он сделал, чуть не заставило ее развернуться и бежать, бежать без оглядки. Ее прежняя спальня была подвергнута Гордоном наказанию с помощью его обычного средства — кнута.

Хеллер глубоко вздохнула, пытаясь поддержать свою храбрость, затем открыла дверь спальни и выглянула в коридор. Сначала она подумала, что дом пуст, но затем почувствовала запах дыма. Опиум. Теперь уже ей, вероятно, никогда не забыть этот болезненно сладковатый аромат, щекочущий ноздри.

Словно кошка, преследующая свою добычу, она дюйм за дюймом продвигалась к залу, пока сквозь приоткрытую дверь не увидела Мейджера — он сидел в глубоком кресле, по привычке уставившись в стену, опиумная лампа на столе около него источала вонючий дым.

— Я пришла вместо Хоакина, — произнесла Хеллер чужим голосом. — Я пришла, чтобы отомстить за Роситу Му-рьета и всех других женщин, которых вы искалечили и убили. Теперь настала очередь убить вас.

В письме, которое оставила Хеллер, описывалось все, что с ней случилось в Эльдорадо; в нем она просила Абигайль, Лино и всех остальных попытаться понять и простить ей ее глупость. «На сей раз я не потерплю неудачу!» — этими словами закачивалось письмо.

Несмотря на поздний час, Абигайль, прочтя письмо, тут же отправилась прямо в общий зал, где нашла Лино.

— Хоакин должен видеть это, — сказал он, быстро пробежав письмо глазами.

Абигайль неожиданно смутилась.

— Нет-нет, пожалуйста, не беспокойте сеньора Мурьету. Человека не следует тревожить такими вещами в его последние часы.

Лино несколько удивленно посмотрел на нее.

— Я думаю, что он захочет это знать.

Хоакин провел беспокойный вечер со своими помощниками, разрабатывая окончательный план нападения на Эльдорадо, который решено было осуществить через два дня. Он был уверен, что силы к этому времени вернутся к нему, к тому же они не могли дальше ждать, так как Мейджер мог обрушить свою злость на оставшихся рабов.

— Вот взгляни, — прервал его раздумья Лино, входя в зал. — Хеллер Пейтон вернулась назад в Эльдорадо.

Хоакин встал и тут же поморщился, ощущая слабость в ногах.

— Вернулась куда? — Он посмотрел на вошедшую вслед за Лино Абигайль, и по выражению ее лица сразу все понял.

— Я не уверена… — Абигайль покрутила в руках носовой платок. — Но она, то есть мы думали, что вы умираете, и Хеллер решила, что именно она стала этому виной.

— Так она пошла туда, чтобы убить Мейджера? — Хоакин от досады стукнул кулаком по столу. — И вы позволили ей сделать это? — Его голос стал хриплым от ярости.

Абигайль растерянно моргала.

— Понимаете, я как раз в этот момент вышла, а когда вернулась, она уже покинула лагерь. Возможно, если вы поспешите, то сможете догнать ее…

В нетерпении Хоакин выхватил клочок бумаги из ее рук и быстро прочитал его.

— Матерь Божья! — Отбросив бумагу в сторону, он схватил со стола свой нож, вложил его в ножны и повесил на пояс, а затем проверил пистолеты. — Лино, скажи людям, что планы изменились, мы выступаем немедленно.

Абигайль осторожно подошла и коснулась его руки.

— Не будьте слишком строги с ней, сеньор Мурьета. Она ужасно огорчена, поскольку думает, будто вы умираете; и в довершение всего этот ужасный человек… отхлестал ее кнутом. Бедная девочка, теперь ее спина похожа на сплошной рубец.

Хоакин застыл на месте.

— Мейджер избил ее кнутом?

Абигайль прижала руки к груди.

— О, только не выдавайте меня! Я обещала никому ничего не говорить…

Выражение лица Хоакина оставалось мрачным, все же он притянул Абигайль к себе и легонько похлопал по руке.

— Все будет хорошо: я найду Хеллер и верну ее вам.

Мейджер мутным взглядом обвел комнату, как будто ожидая увидеть вокруг с десяток врагов.

— Успокойся, здесь только ты, я и призрак Роситы. — Голос Хеллер слегка дрожал, выдавая ее врожденный страх перед оружием. Ей нужно было только нажать на курок и выстрелить, чтобы все закончилось, но, как и Хоакин, она чувствовала потребность продлить представление, чтобы Мейджер ощутил ужас не меньший, чем тот, который он обычно внушал другим людям. — Я думаю, что кровать Роситы, на которой ты и твои люди насиловали ее, стояла у той стены. Потом ты, вероятно, отхлестал ее кнутом?

Мейджер искоса посмотрел на нее и сжал кулаки, но Хеллер не собиралась останавливаться.

— Ну да, конечно, кнут всегда доставляет тебе огромное удовольствие. Сколько из тех китайских девочек-рабынь, которых ты купил, умерли от твоих побоев? Ты делал зарубки на ручке кнута, как это делают стрелки на своем оружии? — Все это было произнесено на одном дыхании.

Мейджер встал, его взгляд сделался холодным и угрюмым, однако Хеллер продолжала смотреть на него все с тем же презрением.

— Из всех, кого ты убил, Росита единственная, кто предстал перед тобой. — Еще два месяца назад она не смогла бы разговаривать так ни с кем, даже если бы этот кто-то был ей противен, не говоря уже о том, чтобы направить на человека оружие с намерением убить его. Теперь все изменилось. Она изменилась.